Парадигма фуко тотальная власть. Концепция власти-знания мишеля фуко

Собственную методологию исследования власти М. Фуко называет «аналитикой власти» 1 и противопоставляет ее «классической теории власти». Конкретной формой аналитики власти является генеалогия, методологическая процедура, задание которой заключается в выявлении форм исторической взаимообусловленности дотеоретического и теоретического знания, а также научного и публичного дискурса, с одной стороны, и соответствующих им режимов власти - с другой.

Но для применения «аналитики» Фуко считает, что необходимо избавиться от представления власти, которое определенно как «юридически-дискурсивным» 2 .

Чем М. Фуко не устраивала классическая теория власти? Классическая теория власти, по его мнению, предлагает модель в соответствии, с которой власть интерпретируется следующим образом:

Власть понимается по аналогии с собственностью как совокупностью благ, которыми можно владеть, пользоваться и распоряжаться. По мнению М. Фуко, такая аналогия между властью и товаром распространилась, в первую очередь, в либеральных теориях: «Эта теоретическая конструкция базируется на идее, в соответствии с которой конституция политической власти подчиняется модели легальной интеракции, втянутой в контрактный тип обмена (отсюда через все эти теории проходит сравнение власти с товаром и богатством)» 1 . Понимание власти по аналогии с собственностью производит понятие суверенитета: «власть является той конкретной властью, которой владеет каждый индивид и частичная или полная передача которой делает возможными политическую власть и суверенитет» 2 .

Власть интерпретируется по принципу бинарной оппозиции: всегда есть субъект и объект власти, тот, кто осуществляет власть, и тот, по отношению к кому власть осуществляется. Если власть является своеобразной собственностью, то становится очевидным факт «неравного распределения» власти среди субъектов, вследствие чего одни субъекты получают возможность применять свою власть по отношению к другим. Таким образом, власть - это система господства, в которой имеются субъект и объект. Олицетворением этой системы является государство, в котором субъект власти юридически фиксируется.

На микроуровне власть связывается, преимущественно, с рациональным выбором субъекта. Если власть оказывается специфической формой собственности субъекта, то именно субъект решает вопрос ее применения, распределения или передачи. Власть, таким образом, - это атрибут целерационального действия.

Способ бытия власти - репрессивность. Именно в принуждении, репрессии наиболее полно выражает себя власть. Сущность власти выражается именно в том, что она может заставлять и наказывать. В этом смысле она тождественна государству и законодательству.

С негативностью власти связан и ее «внешний» характер. Власть всегда действует извне, она не является имманентной характеристикой тех регионах бытия, в которых проявляется. Власть всегда навязывается, порождая репрессивные отношения. Так, например, она вмешивается в аутентичную, самостоятельную область коммуникативной практики и тем самым искажает последнюю. Если такая модель понимания власти была еще оправданной при анализе домодерного европейского общества, то ее применение к модерным (современным) практикам власти уже не может быть адекватным.

М. Фуко выстраивает свою аналитику власти антитетично по отношению к классической теории. В первую очередь, аналитика должна провести редукционистскую работу и избавиться от зависимости понимания власти в соответствии с общепризнанными концептами - собственности, бинарной оппозиции, рационального действия, репрессивности, внешности. На фоне методологического «взятия в скобки» вышеуказанных концептов, вычленяется новое предметное поле исследования власти.

Во-первых, власть не следует мыслить по аналогии с товаром, которым можно владеть, пользоваться и распоряжаться, поскольку ее функционирование практически не зависит от ее носителя. «Власть может быть проанализирована как нечто, что циркулирует, или, скорее, как нечто, что может функционировать лишь в форме цепочки. Она никогда не локализируется здесь или там, она никогда никому не принадлежит, ею никогда нельзя владеть по образцу того, как владеют благами или богатствами» 1 .

Таким образом, власть является своеобразным циркулирующим в обществе медиумом структурно связанных, но субъективно не определенных, а следовательно, лишенных центральной точки легитимации позиций.

Во-вторых, власть не является отношением доминирования субъекта над объектом. Объекта власти в том смысле, как его мыслила классическая теория, вообще не существует. Ведь объект власти означает «лишенность власти», однако «там где есть власть, там всегда есть и сопротивление, которое никогда не находится по отношению к этой власти во внешней позиции» 1 . И даже там, где мы наблюдаем ситуативное доминирование определенной силы, всегда может произойти реверсия. Контрвласть, а также соответствующие ей маргинальные формы дискурса, всегда имплицируются господствующей властью и соответствующим ей «тотализирующим дискурсом».

В-третьих, власть не является субъективной способностью. Действительно, власть всегда осуществляется через индивидуальные мотивы и интересы, но она никогда не тождественна им. Тезисы о медиативности и ситуативности власти заставляют предположить, что субъективные мотивы и интенции - лишь инструменты отношений власти, «тактики», задействованные в глобальной анонимной игре власти.

В-четвертых, власть может проявляться через негативные санкции, однако любой режим власти-знания, в своей основе является «позитивным», поскольку он обязательно продуцирует определенные массивы научного и донаучного знания. Это касается не только дисциплинарного, но и домодерного режима власти-знания. Суверенитетный режим тоже выработал свой массив знания, связанный с процедурами и техниками «признания», которые, начиная со Средневековья, рассматриваются как привилегированные формы выявления истины. Эти факты лишь подтверждают справедливость одного из принципиальнейших выводов М. Фуко: механизмы власти - это нечто иное или, по крайней мере, нечто значительно большее, чем репрессия.

В-пятых, власть всегда имманентна тем сферам бытия, в которых она проявляется. Она никогда не является простым внешним воздействием. Если в определенной сфере социальных отношений имеют место эффекты власти, это означает, что власть имманентно присуща этим сферам. Элементарной формой проявления власти является «локальный очаг» власти-знания, например отношения, имеющие место между учителем и учеником, врачом и пациентом, руководителем и подчиненными, отцом и сыном. Все общество представляет собой «сеть» таких локальных очагов власти-знания.

Таким образом, М. Фуко разрабатывает принципиально новую методологию исследования власти. Несмотря на то, что ее непосредственной целью является анализ власти в модерных европейских обществах, она касается формального определения власти как таковой. Если «политическая анатомия тела», «микрофизика власти», «Био-власть» - являются специфическими определениями дисциплинарной стратегии, то медиативность, ситуативность, а субъективность, позитивность и имманентность - формальными характеристиками власти как таковой.

В другом своем произведении, а именно «Нужно защищать общество», Фуко обосновывает не состоятельность классической трактовки власти

Фуко видит различия, между трактовкой власти философов 18 века и марксистской трактовкой, которые проявляют нечто общее межу ними, это общее он называет «экономизмом» в трактовке власти. В классической трактовке власть осуществляется на основе юридической процедуре, которую можно обозначить как договор. В марксистской трактовке власть осуществляет роль опоры для производственных отношений и осуществляет классовое господство. Тесно связана с экономикой 1 .

Но если провести анализ не с экономической точки зрения, то располагаем не многим. Есть, прежде всего, идея власть заключена в действии, а так же идея, что она олицетворяет силовое отношение. Появляются гипотезы, механизм власти сводится в основном к репрессии и вторая власть это война. Это возникает, когда автор пытается освободиться от экономической схемы. Первую гипотезу Фуко называет именем Райха, а вторую Ницше.

Таким образом, есть две схемы анализа власти: договор-угнетение (юридическая схема) и война репрессии, в рамках которой уместна противоположность борьбы и подавления. В первой содержит понятие власти как данного от рождения права, и рассматривает договор как матрицу политической власти. Конституированная власть может превратиться в угнетающую, если выходит за рамки договора или полномочий. Границей подобной власти является угнетение. В другой схеме рассматривается война-репрессии, где репрессии следствие отношений господства. Репрессия является не чем иным как приведение в действие силовых отношений внутри того псевдомира, который представляет собой просто результат непрерывной войны 1 .

Теория права играет роль подтверждения законности власти. Главная проблема вокруг, вокруг которой организуется теория права, это проблема верховной власти.

Но, чтобы изменить привычный анализ, в противовес Фуко пытается вскрыть факт господства. Где право является инструментом господства, а также, до какой границы, и в какой форме право (говоря о праве, это не только закон, но и совокупность структур, институтов, правил, в которых используется право) влечет за собой и приводит в действие действия господства. Господство является многочисленные формы господства, могущие существовать внутри общества: господство, существующее во взаимных отношениях субъектов, существующие многочисленные формы подчинения, которые действуют внутри социального организма. Система права и судебная власть являются постоянными носителями господства. Многообразных технических форм подчинения. Право не только устанавливает законность, сколько приводит в действие различные процедуры подчинения.

Таким образом, для Фуко вопрос заключается в том, чтобы обойти центральной для права проблемы верховной власти и повиновения и вместо неё выдвинуть проблему господства и подчинения.

Существует исторический факт, который создает проблему анализа власти - это юридически - политическая теория суверенитета. Эта теория выполняла четыре роли 1 .

Во-первых она соотносилась с существующими механизмами власти феодальной монархии.

Во-вторых она использовалась как инструмент создания монархии.

В-третьих в религиозные войны, теория суверенитета служила оружием, как одного лагеря, так и другого.

В-четвертых конструирование альтернативной модели парламентской демократии.

Влияние верховной власти в итоге охватывало всю целостность социального организма. И фактически способ функционирования власти мог быть описан в рамках отношений между суверенном и лицом зависимым. Но в 17 и 18 веках происходит изменение, а именно, появляется - новая механика власти. А именно не земли и их ресурсы, сколько люди и их действия. Этот тип власти осуществляется путем непрерывного контроля.

Такой тип власти предполагает плотную сеть материального принуждения, чем физическое существование суверена, и определяет новую экономическую политику власти, принцип которой состоит в том, чтобы заставить увеличиваться как силу починенных, так и силу, а также способность к действию тех, кому они подчиняются.

Указанный тип власти был одним из главных инструментов утверждения индустриального капитализма и соответствующего ему типа общества - дисциплинирующая власть 1 . Но теория суверенитета оказалась устойчивой. Две причины: была оружием критики против монарха и всех препятствий, направленных на развитие дисциплинированного общества; но с другой стороны, эта теория замаскировала их методы, сгладить черты господства и техники господства и гарантировать через суверенитет государства его собственные суверенные права.

К числу концепций, стоящих особняком в современной крато-логии (хотя и примыкающей к "несекционной" традиции) относится концепция Мишеля Фуко . Бросив вызов традиционному подходу, Фуко, как Парсонс и Арендт, считает его однобоким, сводящим власть к "власти над", к негативной репрессивной силе. Фуко полагает, что данная модель может быть использована для характеристики досовременных властных отношений, но вряд ли способна адекватно описать и объяснить современные формы власти, основанные на новых способах управления и тесно связанные со знанием, экспертизой и специализированными технологиями. Современная власть, пишет Фуко, принимает форму "дисциплинарной власти". Под дисциплинарной властью он понимает власть, трансформирующую людей в объектов с помощью "дисциплин", присущих психиатрии, медицине, криминологии и социальным наукам. Эти "дисциплины" помогают сформировать "общество нормализации" - частично через их специализированные дискурсы, используемые в специфических социальных "точках" (госпиталях, психиатрических лечебницах, тюрьмах и т.д.), частично через применение "аппарата знания", присущего этим дисциплинам и их дискурсам.

Некоторые авторы обозначили концепцию Фуко как "четвертое лицо власти", поскольку "власть-4" появляется в тех структурах человеческих отношений, которые ранее считались свободными от власти. "Власть, - пишет Фуко, - находится везде; не потому, что она охватывает все, а потому что она исходит отовсюду". Фуко рассматривает власть как специфический механизм вынуждения, как "способ видоизменения действий с помощью других действий". Власть "не располагается здесь или там, никогда не находится в чьих-то руках, никогда не присваивается как товар или часть богатства". В отличие от других концептуализации, "власть" не может рассматриваться как власть А над Б; скорее и А и Б являются продуктами власти, они создаются властью и составляют важнейший элемент в ее конструкции. Власть - это тотальность, постоянно подчиняющая индивидов путем структурирования возможного поля их деятельности. При этом индивиды не являются "инертными и согласными на все" объектами власти: "индивид, конституированный властью в то же время является ее двигателем". В отличие от силы, которая воздействует на тело и разрушает какие-либо возможности или закрывает доступ к ним, власть "осуществляется только над свободными субъектами... которые имеют поле выбора и несколько различных вариантов поведения, реакций и действий. Там, где все предопределяется детерминирующими факторами, отношение власти отсутствует: рабство не есть властное отношение, поскольку человек находится в цепях".

В соответствии со своим пониманием власти, главную задачу ее изучения Фуко видит в том, чтобы "рассмотреть, каким образом происходит постепенное, прогрессивное, реальное и материальное подчинение объектов через многообразные организмы, силы, энергии, материалы, желания, мысли и т.д. Мы должны понять подчинение в его материальной инстанции как производство объектов... мы должны попытаться исследовать мириады тел, которые создаются как периферийные объекты в результате действия власти" . Его подход направляет исследование на анализ появления и формирования властных отношений, их историческое происхождение. Фуко предлагает осуществлять "восходящий анализ власти, начинающийся с его элементарных механизмов, имеющих свою собственную историю, свою траекторию, свою технику и тактику, и потом посмотреть как эти механизмы власти были и продолжают инвестироваться, колонизироваться, использоваться, расширяться и т.д. в более общих механизмах и формах глобальной доминации.

Разумеется, никто из исследователей не поставил под сомнение необходимость тщательного изучения механизмов "дисциплинарной власти": необходимость эта очевидна. Сомнения однако могут возникнуть и возникают относительно правомерности столь широкого толкования власти, которое, в отличие от большинства других концепций, уже не так четко разводит власть и механизмы объективной социальной регуляции, власть и господство. Хотя Фуко и подчеркивает, что субъект власти обладает свободой выбора, он, будучи продуктом власти, по сути лишь играет роль носителя властных отношений, элемента ее производства и воспроизводства, а не самостоятельного актора, ответственного за подчинение объекта. При этом в отношении концепции Фуко может быть высказано то же самое замечание, которое Льюке отнес к концепциям Парсонса и Арендт: в ней не отражаются те аспекты, которые традиционно интересуют исследователей, а именно власть субъекта над объектом, возможность преодоления сопротивления и оппозиции.

фуко власть девиация самоидентификация

Изучая развитие наук в XIX веке, Фуко пришёл к выводу, что параллельно с эволюцией знания о человеке шло непрестанное развитие технологий контроля за личностью и усложнение аппаратов реализации власти. Ныне власть реализуется через социальные институты, претворяющие социальные нормы в жизнь через техники запрета и вытеснения. Тюрьма, школа, армия, клиника и фабрика - именно они, вкупе с научными дисциплинами, обеспечивающими их функционирование, стали инструментом осуществления власти.

Однако же, при всём своём интересе к данной проблеме, философ так и не выработал собственную концепцию власти. Это действительно так, поскольку лишь в поздний период своего творчества Фуко начал осознавать место таковой концепции в своих теоретических изысканиях. Вот что он сам писал об этом: «Когда я обращаюсь к прошлому, то спрашиваю себя: о чём я говорил в «Безумии» или «Рождении клиники», кроме власти? Однако же я прекрасно понимаю, что… у меня никогда не было данного поля анализа в моём распоряжении». Для Фуко вопрос «Что есть власть?» всегда был вторичен по отношению к вопросу «Как власть самореализуется?» (при этом следует понимать, что философа интересовало не то, как власть обнаруживает себя, но какими средствами она действует и что происходит, когда индивиды вступают в отношения власти друг с другом).

Таким образом, вместо того, чтобы давать однозначные, чёткие ответы на возникающие в ходе исследования власти вопросы, автор, в основном, в различных фрагментах своих трудов бессистемно рассуждает о различных её (власти) аспектах. На мой взгляд, это отсутствие логики построения текстов чрезвычайно затрудняет восприятие данной концепции. Собственно, и сам Фуко неоднократно говорил о том, что «общая теория власти невозможна и что к данному предмету можно обращаться лишь в отношении определённых сфер, в коих власть имела место быть, демонстрируя, как власть их структурировала». Более того, известно следующее его высказывание: «Я никоим образом не конструирую теорию власти».

Всё это вынудило меня избрать для изложения сущности данной концепции следующую форму: выделить основные идеи (скорее даже, если соответствовать самому Фуко, основные свойства власти) и, представив их в виде отдельных тезисов, раскрыть содержание каждой.

1. «Исследование микрофизики власти предполагает, что отправляемая власть понимается не как достояние, а как стратегия, что воздействия господства приписываются не «присвоению», а механизмам, маневрам, тактикам, техникам, действиям… эта власть скорее отправляется, чем принадлежит». Власть, таким образом, ни в коем случае не следует понимать как нечто субстанциональное. Сам Фуко говорил о том, что власть не является ни достижением, ни позицией, ни наградой; нет, её должно воспринимать как функцию политических технологий в отношении «социального тела».

Власть имманентна всем социальным отношениям. Не будучи частью отношений владения, собственности, она не может быть локализована в руках одного индивида. Скорее, следует говорить о её реализации через сетеподобное объединение индивидов, кое, в то же время, сами подлежат её воздействию. При этом нельзя расценивать данную структуру как стабильную; Фуко описывает власть как нечто, «циркулирующее» в обществе. Власть воздействует, если можно так выразиться, как снизу вверх, так и сверху вниз.

Основа власти лежит в механизмах, порождающих социальные связи и различия. Фактически, по Фуко, отношения власти лежат в основе различных дифференциальных отношений, являясь внутренним условием экономики, политики и т.д.

2. Власть не носит чисто репрессивный характер; она позитивна, следовательно, продуктивна. Как утверждал сам Фуко, если бы власть выражалась лишь через систему запретов, было бы практически ирреально заставить людей подчиняться ей. Власть принимается именно в виду того факта, что она попеременно то воспрещает, то продуцирует. Она скорее подобна создающей сети, пронизывающей все слои общества, нежели машине репрессий.

Однако же и борьбу против власти, сопротивление ей «не следует понимать как попытку отрицания власти», поскольку она сама по себе продуцирует властные отношения, как бы поддерживая своего противника.

3. Власть неразрывно связана со знанием (которое, как и власть, носит социальную природу). «…надо признать, что власть производит знание (и не просто потому, что поощряет его, ибо оно ей служит, или применяет его, поскольку оно полезно); что власть и знание непосредственно предполагают друг друга; что нет… знания, которое не предполагает и… не образует отношений власти». Как мы видим, такие конструкты, как власть и знание, не могут быть независимы; по Фуко, они не пребывают в причинно-следственных отношениях, а являют собой две стороны одних и тех же отношений социального характера.

Механизмы власти параллельно являются механизмами формирования и аккумуляции знания. В конце концов, эти два понятия в понимании Фуко образуют между собой столь тесную связь, что он вводит для их обозначения как бы новое, унитарное понятие «власть / знание» (pouvoir/savoir), изучению посредством которого подлежат социальные и научные практики. «Власть/знание… конструируется как эвристическое», предсказующее и взаимопредопределяющее развитие обеих сфер.

• 4. Власть/знание проявляет себя через дискурс. Отношения власти равно не могут ни возникнуть, ни развиваться, ни нормально функционировать вне производства, накопления, циркуляции и функционирования дискурса.
• 5. С властью в знании необходимо бороться. Борьба с властью успешна, если ведётся на двух уровнях: с внешними формами (насилием, репрессиями, законами и т.д.) и внутренними, имманентными знанию, причём акцент делается именно на втором. В то же время Фуко отмечал, что, так как знание есть на всех уровнях общества, то эффективно сопротивляться его власти может лишь «абсолютный учёный», владеющий практически всеми возможными дискурсами. Лишь он, непосредственно производящий знание, не нуждается в политике. Используя свои достижения в целях всеобщего блага, он не нуждается в партиях и общественных объединениях. Фактически, в обществе непрестанно идёт борьба знания подавляющего и подавляемого. Чтобы эта борьба была эффективна, необходимо соблюдать следующие принципы:

борьба не должна быть идеализирована.

борьба должна носить внетерриториальный и внеклассовый характер; это означает потерю индивидом, вступающим в неё, как своей принадлежности, так и своей маргинальности.

борьба должна вестись за право быть отличным от других, т.к. ни одно субъективное мнение не является универсальным, а, следовательно, его нельзя навязывать всем.

борьба должна вестись против привилегированности познания, чтобы преодолеть подчинение власти наукой.

Однако же не следует рассматривать власть и сопротивление ей у Фуко так же, как это делается в марксизме, то есть как дуализм и вечную оппозицию. Философ отрицал такую позицию, объясняя это тем, что «власть рождается из множества отношений». Более того, в некоторых контекстах сопротивление власти он рассматривал как объект её применения (например, когда говорил о том, что реальной политической задачей общества является критика институтов, через которые реализуется власть, чтобы политическое насилие, осуществляемое ими, раскрыло себя и с ним стало возможно бороться; тем самым он поддерживал идею локальной борьбы путём критики властных структур, что, в свою очередь, должно было привести к отделению «власти истины от социальных, экономических и культурных форм гегемонии, в рамках которых она действует в настоящее время». То есть, его позицию в данном вопросе можно охарактеризовать следующим образом: в наше время акт сопротивления власти всё ещё является властным действием сам по себе и, соответственно, несёт на себе черты эффекта власти).

6. Дисциплинарная власть, отличаемая Фуко от «суверенной» власти, опосредованной юридическими дискурсами, структурирует деятельность до тех пор, пока власть не интернализуется и не станет, в той или иной степени, невидимой. В современном обществе власть из видимой системы принуждения превращается в сферу воздействия частных дисциплинарных практик (так, она во многом становится областью скорее «лечения», чем наказания).

Следствием этого является тот факт, что, пройдя институционализацию, дисциплинарные технологии в процессе своего функционирования нередко вступают в противоречие с принципами, документально зафиксированными в законах; в то же время они обосновывают себя «посредством непрестанного включения себя во внесудебные системы». Таким образом, размываются собственно границы существования дисциплинарной власти. Ныне дисциплина как механизм ведёт к диссоциации законодательной системы, которую, хотя она никогда и не будет полной, уже нельзя отрицать. Фуко называет её «антизаконом».

По его мнению, дисциплинарная власть основывается на непрестанном наблюдении, вмешательстве, самореформации и практике. Она заменила собой и власть короля, и власть церкви. Тюрьма, армия, школа, клиника, полиция - вот институты, характерные для нынешней эпохи. Микротехники дисциплинарной власти нормализуют и предписывают поведение не только индивидов, но и социальных общностей.

• 7. Власть производится и воспроизводится посредством множества различных программ, технологий и стратегий, как явных, так и неявных (например, дискурсивные практики, действующие в сфере цензуры). Фактически, власть атрибутивна по отношению к действительно огромному комплексу стратегических отношений, и это будет истинно в любом конкретном типе общества. При этом нельзя сказать, что эти стратегии неизменны, равно как они не являются и постоянно изменяющимися.
• 8. Всякий феномен власти смежен другому, а не зависит от него (в данном случае имеется в виду отсутствие причинности, а не отношения зависимости). В то же время для отношений власти характерно поддержание определённой дистанции как между её феноменами, так и между субъектами (например, учитель и ученик, солдат и офицер, доктор и пациент).
• 9. Властные отношения имманентны для того, что Фуко в работе «Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы» называет «политэкономией тела». Вот как он сам писал об этом: «Политический захват тела связан сложными двусторонними отношениями с его экономическим использованием; тело захватывается отношениями власти главным образом как производительная сила. Но, с другой стороны, его функция как рабочей силы может осуществляться только в том случае, если оно вовлечено в систему подчинения… тело становится полезной силой только в том случае, если является одновременно телом производительным и телом подчинённым. Подчинение его не достигается исключительно средствами насилия или идеологии». Таким образом, но мнению Фуко, сфера действия власти охватывает не только «большие дела», но и, возможно, в первую очередь уровень материальных сил.
• 10. Идеальной формой власти Фуко называет такую, при которой можно будет говорить о самоконтроле и самодисциплинировании людей; она должна применять себя в каждом мгновении жизни каждого индивида, усиливая степень его самоидентификации, опосредуя его сознание принципом Истины, коий он должен признать и интериоризировать и другим должно признавать в нём. Создавая таких субъектов, власть не должна стремиться к достижению абсолютного конформизма. Наоборот, её долг - в первую очередь производить на свет индивидуальности, к которым Фуко чуть ли не в первую очередь относит различного рода девиации.

Здесь следует пояснить, что отклонения от нормы всегда представляли для Фуко огромный интерес. Во многом именно девиантные дискурсы были для него источниками истинного знания. Он объяснял это так: истинный интеллектуал маргинален, так как знание всепроникающе, оно носит всеобщий характер. Потому и «маргинальное знание», то есть порождаемое маргинальными меньшинствами (будь то безумцы или заключённые), заслуживает рассмотрения и признания. Тем не менее, не следует потакать преступлению или безумию, поскольку социально не преступление, а то знание, «которым обладает заключённый, понесший наказание».

• 11. Власть также представима как «предположительно рациональный конструкт, состоящий из новых институтов, режим Истины, который включает в себя и расширяет эффекты знания».
• 12. Власть находится везде не потому, что она всё охватывает, но потому, что она исходит отовсюду. В более поздних работах Фуко обращается к т. н. «микровласти». Акцент здесь делается на её локально действующих техниках. Эта система интерсубъективных отношений власти проявляется в форме упорядоченья этих отношений и контроля за ними, одновременно регулируя «субъекты, объекты и конфигурации дискурсивных практик посредством кодифицированной регламентации порождения дискурса». Что касается реализации сопротивления власти на микроуровне, то Фуко утвержает, что изменения внутри даже одного-единственного социального института влекут за собой изменения во всём множестве институтов.
• 13. Уже незадолго до смерти Фуко стал включать в свои представления о власти чисто прикладной аспект - (у) правление. «Управление индивидом должно быть связано… с целью улучшения условий жизни человечества в целом…» Таким образом, его заинтересовало то, как власть расширяет сферу своего воздействия и как направлять это воздействие на благо людей.

Взгляды Фуко на власть от бытовавших ранее концепции по множеству весьма значимых пунктов. Фуко не отделял социальный контроль от контекста отношений власти, не выносил его за их рамки; нет, он говорил, что его место внутри них. Французский философ утверждал, что нельзя «разделять применение власти и социальный контроль… иначе не будет возможным определять отношения власти как определённый вид социальных отношений».

В то же время Фуко не отрицал воздействие на власть норм, присущих социальным отношениям. Нормы имманентны применению власти; они делают власть менее заметной, не лишая её эффективности. Сама же власть «терпима, только когда значительная часть её влияния скрыта. Её эффективность пропорциональна степени этого сокрытия. Для власти секретность - это не преграда, а необходимость, причём не для повышения эффективности, но для её простого признания». Более того, Фуко оставлял за субъектом право, пребывая в сфере воздействия различных социальных норм, сопротивляться воздействию власти.

Отказ от понимания власти как функционирующей в рамках системы социальных норм означает игнорирование многих чрезвычайно эффективных практик власти. Опять же, Фуко придерживался того взгляда, что эти формы так или иначе являются разновидностью эффекта действия власти, был ли таковой результат достигнут умышленно или нет, а потому их нельзя отрицать.

К тому же, что касается позиции Фуко в отношении того, является ли действие власти всегда преднамеренным, то здесь он был достаточно противоречив. В введении к циклу, посвящённому истории сексуальности, он писал, что отношения власти и преднамеренны, и внесубъектны (уже здесь можно говорить об алогичности данного автора, так как преднамеренность так или иначе предполагает субъекта); преднамеренность выражается, по мнению Фуко, в том, что всякая власть реализуется в соответствии с комплексом поставленных целей и задач. Однако же последние не являются результатом выбора или решения отдельного, индивидуального субъекта. Понимание целей приходит логическим путём, хотя их никто не устанавливает и лишь единицы формулируют.

Как известно, Фуко гораздо меньше интересовали причины действия власти, чем то, как она реализует себя и к каким эффектам это приводит. Что касается преднамеренности последних, то они также, в конце концов, далеко не всегда носят преднамеренный характер.

Следующей характерной чертой теории власти Мишеля Фуко был его подход к субъекту. В рамках его генеалогической теории власти, по сравнению с традиционным подходом, когда роль субъекта обязательно связывалась с определёнными функциональными требованиями (например, субъект обязан принимать решения или субъект, обязательно действующий в рамках системы отношений производства; всё это представляет субъекта детерминированным извне), определение субъекта выглядит как образ «тела в материальном потоке», как механизм, самостоятельно простраивающий себя. Фуко видел субъекта деятельности её организатором, а не средством исполнения, поскольку роль субъекта здесь заключается не в детерминации определённых действий, а лишь в придании им вероятности осуществления. Это же применимо и к субъекту отношений власти: в этом случае он и реализует власть через соответствующие институты, и порождается ею. Соответственно, в фокусе внимания исследователя больше не остаётся формализованных условных единиц (индивид, группа, институт), так как они не владеют и не манипулируют властью; de-facto имеет место «децентрализация субъекта». Власть становится «автономной системой принуждения, функционирующей через формализованные системы дисциплины и организации».

Ещё одной особенностью теории власти Фуко является цель действия власти. Она не призвана решать конфликты (ориентация функционалистов / бихевиористов), не стремится к достижению идеологического доминирования (как утверждает марксизм и неомарксизм), но должна вести к повышению эффективности деятельности и уменьшению противостояния путём регуляции и наблюдения, а не репрессий; в случае же, если наказание является неизбежным, власть должна стремиться «наказывать менее строго, но для того, чтобы наказывать более равно, универсально и неизбежно; глубже внедрить власть наказывать в тело общества», то есть опять-таки, уменьшая насилие, применяемое в отношении девиантов, делать акцент на внерепрессивные пути разрешения социальных конфликтов, не превращая их в свою первичную сферу применения (как уже было сказано выше, при идеально действующей системе власти индивиды будут заниматься самоконтролем; вот как это могло бы выглядеть в контексте тюрьмы или клиники: «Принцип был следующий: периметр здания строился в виде кольца. В центре была башня, пронизанная большими окнами, обращёнными на внутреннюю сторону кольца. Внешнее здание было разделено на камеры; каждая была построена на всю толщину здания. У этих камер было по два окна: одно открывалось внутрь, обращённое к окнам центральной башни, другое - внешнее - позволяло солнцу освещать всю камеру. Всё, что теперь требовалось, - это поместить в башню наблюдателя и заполнить камеры лунатиками, пациентами, преступниками или школьниками. Обратная подсветка позволяла наблюдать из центральной башни силуэты в кольце камер». Действие подобной системы было прекрасно описано у Дж. Оруэлла в его романе «1984»: поскольку человек не мог с уверенностью сказать, в какой момент за ним наблюдают, а в какой - нет, ему приходилось постоянно вести себя так, как если бы за ним наблюдали). Фуко утверждал, что современная «гуманная» система дисциплины является производной не от общей гуманизации человечества, но, скорее, от естественной эволюции практик воздействия власти, становясь всё более эффективным механизмом контроля над обществом, только способствующим максимально тесному вживлению власти в структуру социальной жизни.

Однако же Фуко нельзя назвать радикальным гуманистом, так как вряд ли он ставил человека на первое место в системе ценностей общества. Нет, личность не располагалось им на неких привилегированных позициях. Нельзя не признать, что в его понимании это лишь субъект сопротивления власти, действующий на микро-, а не макроуровне.

Также критики называли одной из отличительных характеристик данной теории власти её пессимизм. Во-первых, Фуко, в виду его явного уважения к трудам Ницше, достаточно часто «обращался к философии нигилизма и отчаянья». И во-вторых, «представление общества как сети вездесущих отношений подчиняющей власти производило впечатление противостояния всякой возможности хоть сколько-то значимой индивидуальной свободы». Однако можно утверждать и то, что Фуко говорил об определённой хрупкости системы доминирования власти над человеком. Нельзя сказать, что власть принадлежит только угнетателям (если она вообще может кому-либо принадлежать, что в контексте данной теории представляется очень и очень спорным). За индивидом сохраняется определённая способность к реализации своей свободной воли. Это объясняется тем, что власть не исчерпывает собой сферу социальных отношений; она есть суть лишь одна из их форм.

Специфичность теории власти Фуко порой доходила до странностей. Так, некоторые авторы утверждают, что в ней отрицались «реальные источники власти». В то же время, несмотря на всю комплексность, относительную бессистемность и, во многом, противоречивость данной теории, Фуко сумел представить достаточно важные выводы о происхождении современных форм власти, подтверждённые глубоким анализом её систем реализации.

Надеюсь, что в данной работе мне удалось если и не раскрыть целиком и полностью сущность данной теории, то, во всяком случае, раскрыть значительную часть её ключевых моментов.

нии связи посылки с заключением) направлены на устранение логической слабости рассуждения.

Что следует из того, что неформальная логика рассматривает рассуждение как диалогическое, а не как монологическое? Это предполагает и изменение взгляда на сам процесс познания и обоснование знания. Знание трактуется как результат исследовательской, рассужденческой деятельности рациональныхисследоватлей. Сомнение и вопросы, оценка и критика, выявление предпосылок, носящих конкретно-исторический характер, - это то, внимание к чему характеризует современную философию познания, ее реформирование путем принципиального переосмысления понятийного аппарата через призму антропологической и коммуникативной трактовки познания и познавательной деятельности. И в этом контексте неформальная логика может занять свое достойное место, даже если и не называть ее прикладной эпистемологией.

1. Сорина Г.В. Критическое мышление: история и современный статус // Вестник Московского университета. - Сер. 7. Философия. - 2003. - № 6.

2. Щедровицкий Г.П. Проблемы логики научного исследования и анализ структуры науки (Доклад 07.06.1965, записи семина-

ров, в рукописи). - URL: http://www. fondgp.ru/jointly/school/3/additional/ Schedrovitskij.G.P.

3. Mercier H., Sperber D. Why do humans reason? Arguments for an argumentative theory with Open Peer Commentary afterwards. - Behavioral and Brain Sciences, 34(2).

4. Грифцова И.Н. Концепция рациональности Ст. Тулмина и оценки аргументов в неформальной логике // Модели рассуждений - 2: Аргументация и рациональность. Сборник научных статей. - Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2008.

5. Тулмин Ст. Человеческое понимание. -М.: Прогресс, 1984.

6. Блинов А.Л. Социальная эпистемология // Энциклопедия эпистемологии и философии науки. - М.: Канон + РООИ «Реабилитация», 2009.

7. Блинов А.Л., Петров В.В. Дискурсивные акты и теория аргументации // Философские проблемы аргументации. - Ереван, 1986.

8. КасавинИ.Т. Социальная эпистемология: понятие и проблемы // Эпистемология и философия науки. - М.: Канон + РООИ «Реабилитация», 2006. - Т. VII. - № 1.

9. Freeman J.B. The Place of Informal Logic in Logic // New Essays in Informal Logic. -Windsor, Ontario, Canada, 1994.

10. Pinto R. C. Logic, epistemology and argument appraisal // R.H. Johnson & J.A. Blair, eds., New Essays in Informal Logic. Informal Logic. - Windsor, ON, 1994.

11. Weinstein M. Informal Logic and Applied Epistemology // R.H. Johnson & J. A. Blair, eds. New Essays in Informal Logic. Informal Logic. - Windsor, ON, 1994. ■

СООТНОШЕНИЕ КОНЦЕПТОВ «ЗНАНИЕ» И «ВЛАСТЬ» В ФИЛОСОФСКИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ МИШЕЛЯ ФУКО

Е.С. Семяновская

Аннотация. Статья посвящена реконструкции взаимоотношения концептов «знания» и «власти» в творчестве Мишеля Фуко. Автор сравнивает субстанциональный подход к изучению власти с подходом Мишеля фко, который рассматривает власть прежде всего как отношение. Значительное внимание уделяется понятиям «дискурса», «дискурсивной формации» и «диспозитива» как основным используемым Ффуко для описания взаимоотношений знания и власти. Также в статье приведен анализ критики идей Ффуко со стороны Ч. Тейлора и Р. Рорти и рассматривается ее преодоление Дж. Рассом.

Ключевые слова: знание, власть, дискурс, дискурсивные формации, диспозитив, археология знания, М. Ффуко.

Summary. The article is devoted to the reconstruction of the relationships of the concepts of "knowledge" and "power" in the works of Michel Foucault. The author compares the substantial approach to the study of the power with the approach of Michel Foucault, who considers the power primarily as a ratio. Considerable attention is paid to the concepts of "discourse», "discursive formations", and "dispositive" as the main conceptsFoucault used to describe the relationship of knowledge and authority. Also the article contains the analysis ofCharles Taylor and Richard Rorty "scriticism ofFoucault"s ideas and considers its overcoming by J. Russ.

Keywords: power, knowledge, discourse, discursive formations, dispositive, archeology of knowledge, Michel Foucault.

Феномен власти вызывал особый интерес философов, а затем и специалистов в области конкретных наук на протяжении всей истории социальной мысли. При этом, однако, исследование власти сводилось, как правило, к рассмотрению ее государственной формы. Принципиально новое понимание природы и способов функционирования власти было предложено Мишелем Фуко (1926-1984) и нашло выражение в его концепции «знания-власти». Предложенный мыс-

лителем подход значительно расширял возможности анализа властных отношений; он оказал существенное влияние на многих современников и последователей Фуко.

Идеи французского философа стали предметом ряда историко-философских исследований; вместе с тем представляется важным осуществить реконструкцию содержания и взаимосвязи центральных для Фуко понятий «знание» и «власть», что позволит уточнить эвристическое значение

предложенной им концепции для разработки новых философских интерпретаций социальных и антропологических вопросов. Именно решению этой задачи посвящена данная статья.

Обращаясь к вопросу о трактовке Фуко концепта «власть», необходимо, прежде всего, подчеркнуть, что предлагаемое им решение сам философ рассматривает как соответствующий проблемам, вставшим в ходе развития политической мысли. Отказываясь от субстанциального подхода к пониманию власти, от трактовки ее как своего рода собственности завоевавшего ее класса, своего рода предмета обладания, Фуко разрабатывает понимание власти как отношения. Из этого следует принципиально важный для мыслителя вывод о том, что власть в социальном пространстве присутствует везде, образуя особое поле. При этом, согласно Фуко, дело не в том, что власть реализуется через сложившиеся социальные институты, а в том, что, она, напротив, их формирует. Соответственно, власть не проявляется в фиксированном наборе предписаний и санкций, но определяет их становление.

На этом основании, далее, мыслитель приходит к выводу, что государство возникает именно как результат совместного действия множества механизмов и очагов власти, той «сети», которую она образует. Поэтому оказывается, что власть «представляет собой не приобретенную или сохраненную привилегию господствующего класса, а следствие совокупности ее стратегических позиций» . Из этого следует чрезвычайно важное для Фуко положение о возможности трактовки власти как стратегии: она структурирует поле возможного, отсекая

определенные варианты способов мышления и действия, а тем самым «программируя» проявление других их вариантов.

Эти рассуждения позволяют мыслителю, далее, обосновать вывод о том, что власть по своей природе не является сугубо репрессивной, скорее, она производит желания и побуждает к поступкам. При этом власть в одинаковой степени «проходит» через властвующих и подвластных: все они являются лишь исполнителями ролей, определяемых не ими, но властью, и в совокупности представляющих собой «анонимную систему». Таким образом, оказывается, что у власти нет ни другого объекта, ни другого субъекта, кроме самой власти; нет иного способа бытия, кроме отношений. Здесь проявляется одна из основополагающих идей всей философии Фуко - отказ от признания центральной и определяющей роли субъекта в социальных процессах.

При реконструкции взглядов Фуко важно иметь в виду, что концепт «власть» рассматривается им в неразрывной связи с концептом «знание», которому он также придает новую трактовку. Под знанием Фуко понимает исторически подвижную систему упорядочивания вещей путем их соотнесения со словами. Знание всегда структурировано, оно обязательно что-то выражает и позволяет оценивать. Согласно Фуко, любое высказывание, любая вербализованная информация, выраженная в знаках, расположенных в соответствии с правилами, позволяет установить, знаками чего они являются, какой ряд логических актов оказывается выполненным в результате формулирования высказывания, какой смысл при этом порождается. По-

этому оказывается, что и литературная форма, и научная теорема, и повседневная фраза, и шизофреническая бессмыслица, то есть все, что имеет смысл для говорящего, в равной мере являются высказываниями некоторого знания, хотя и несопоставимыми и несводимыми друг к другу.

Согласно Фуко, власть не существует и не действует в отрыве от понимаемого таким образом знания. При этом оба феномена рассматриваются мыслителем как децентрирован-ные, относительные, нестабильные (динамичные) явления. Главное же заключается в том, что они обладают характеристикой своего рода всепри-сутствия, они пронизывают общество, «растворены» в нем.

Анализ выдвинутой Фуко идеи неразрывности взаимосвязи знания и власти приводит к выводу о неизбежности обращения мыслителя к разработке собственного понимания функционировании системы «знание-власть». Это понимание можно реконструировать следующим образом.

Власть, по Фуко, создает определенное знание, исходя из собственных целей. С другой стороны, знание обеспечивает поддержание и усиление власти, которая с его помощью-создает и воссоздает «поля», где возможно ее применение. А это значит, что знание выступает и основанием, и причиной, и матрицей актов власти. Таким образом, в системе «знание -власть» происходит взаимное конструирование двух ее взаимообусловленных составляющих. Из сказанного следует, что знание, по Фуко, не может быть социально нейтральным, ведь оно детерминирует отношения принуждения. Анонимный «автор» знания принуждает адресата этого

знания к определенному восприятию мира и соответствующему действию.

Такая позиция определяет еще одно чрезвычайно важное для Фуко положение. Дело в том, что истинность и ложность знания в контексте классической теории познании не интересуют Фуко. Такая трактовка становится иррелевантной и выносится за скобки концептуальных рамок. Существенным же остается только статус того или иного знания, его место в системе властных отношений. Такая постановка вопроса приводит Фуко к выводу о том, что, прежде чем подавлять, власть «порождает» действительность . Поэтому истина, по словам Фуко, - «дитя мира сего, она не существует без и вне властных отношений» , она есть их продукт. «Не существует отношения власти без коррелятивного формирования поля знания, как знания, которое не предполагало бы и не конституировало бы одновременно отношений власти, - отмечает мыслитель. - Не существует такой модели истины, которая не отсылала бы к какому-нибудь типу власти; нет ни знания, ни даже науки, которые не выражают или не вмешивают в свою практику какую-либо осуществляющую свои функции власть» . Понимаемая таким образом «истина» неотделима от устанавливающей ее процедуры: истина дается знанию только через пробле-матизации, которые складываются лишь в практиках.

Столь же иррелевантным становится и противопоставление «оригинальность - банальность»: между первоначальной формулировкой и фразой, которая с большей или меньшей точностью выражает ее содержание спустя годы, а то и столетия, нет цен-

ностной иерархии, как нет и радикального различия. (Эти идеи Фуко также используются им для критики классических представлений об активном субъекте - творце).

Продолжение реконструкции представлений Фуко о взаимосвязи власти и знания предполагает проведение анализа принципиально важных для него понятий «дискурсивная формация» и «диспозитив».

Обращаясь к эпистемологическому аспекту возникновения того или иного типа знания, Фуко приходит к выводу, что в истории познания сложились особые «поля», определяющие формы связи понятий и утверждений, степень их важности, процедуры оценкизнания и его предмета. Именно такие «поля» были названы им «дискурсивными формациями». Принципиально важным для Фуко является то, что в принципе они могли бы быть структурированы иначе. Те или иные утверждения могут совершенно по-разному оцениваться с точки зрения их истинности (ложности) и важности в разных исторических условиях. Поэтому оказывается, что принимаемые знания - это только один из возможных типов знания. Таким образом, работы Фуко, касающиеся гуманитарных наук, предстают как жестко номиналистические: из них следует, что типы исследуемых объектов возникают одновременно с соответствующими типами формаций, в рамках которых о них стало возможным говорить.

Еще одно важное для Фуко понятие - «диспозитив», понимается им как система целей и ориентиров, имплицитно задаваемая характерным для данного общества комплексом «знания-власти», которая становится матрицей для конституирования прак-

тик этого общества. С этим понятием мыслитель связывает обращение к различным структурам знания иин-ституциональным механизмам его продуцирования, поддерживающим и интенсифицирующим практики власти в рамках социума. Это - своего рода «слепок» с общества в конкретный момент времени. Именно в силу своей детерминированности со стороны диспозитива, культивируемые в конкретном обществе практики реализуются в русле вполне определенного, хотя и не рефлексируемого мышлением повседневности парадигмаль-ного контура. Диспозитив не объективируется в кодекс регламентаций, но фактически обнаруживает себя во всех типичных для конкретного общества «практиках, выступая в качестве фундаментального регулятора последних и не допуская их выхода за пределы заданных наличным комплексом власти-знания рамок».

Из сказанного следует, что возможность легитимной борьбы с существующим порядком «знания-власти», согласно Фуко, полностью исключается, так как легитимность, собственно, и устанавливается этим комплексом. По Фуко, диспозитив реализуется в отношениях силы определенного рода, а также в рациональном и координированном вмешательстве в эти отношения, имеющем целью повернуть их в определенном направлении, блокировать их или же стабилизировать.

Диспозитив охватывает разнородный ансамбль, который включает в себя дискурсы, законы, решения и регламентации, архитектурные планировки, научные высказывания и др., то есть элементами диспозитиваявляют-ся как «сказанное», так и «не-сказан-ное». За счет всего этого он создает так

называемые «исторические формации» -специфические проявления функционирования культурного бессознательного в конкретную историческую эпоху в виде характерных для нее дискурсивных практик. Важнейшей функцией диспозитиваявляется выработка ответа на некоторую «неотложность» (значимую задачу) данного исторического момента, порождение того, в чем нуждается власть. Иными словами, главная его функция имеет стратегический характер.

Понимание функционирования комплекса «знание-власть» конкретизируется Фуко в ходе анализа двух выделенных им видов формаций: дискурсивном (высказывания) и недискурсивном (среды).

Дискурсивная формация интерпретируется мыслителем как знание, конституируемое из предложений (высказываний). Понятие же недискурсивной среды может распространяться на тот или иной общественный институт, политическое событие, экономический процесс, практическое решение, формирование которых связано с вовлече-262 нием дискурса (то есть фактически, определяется действием власти).

Раскрытие этих идей осуществляется Фуко при анализе исторического материала; репрезентативным в этом плане представляется проведенное имв книге «Надзирать и наказывать» исследование феномена тюрьмы. По мнению Фуко, уголовное право как дискурсивная формация порождает высказывания о законе и его нарушении в контексте защиты общества, в основе которой - функционирование системы «нарушение-наказание». Соответствующий строй языка и, следовательно, порядок мысли позволяет классифицировать правонарушения, решать вопрос о

привлечении к судебной ответственности иопределять наказание. Тюрьма же, устроенная в соответствии с «принципом паноптицизма» («сквозная просма-триваемость»; архитектура, позволяющая видеть всех заключенных из центральной башни надзирателя и оставляющая его самого незаметным), осуществляет непосредственное воздействие на тело, она делает того, кого назвали преступником, и его преступление видимыми. Так дискурсивное становится наличествующим, объективируется в зримую форму.

Примечательно, что термин «па-ноптицизм» Фуко использует еще и в метафорическом значении, подразумевая под ним некую абстрактную «машину» власти. При таком подходе формулой «паноптицизма» будет уже не «видеть, не будучи видимым», но «навязывать какой-либо тип поведения любому человеческому множеству». Множество при этом должно быть фрагментировано и помещено в ограниченные пространства. Навязывание определенного типа поведения, согласно Фуко, осуществляется путем перераспределения в пространстве, расположения и классификации во времени, компоновки в пространстве-времени. Такая карта социального поля отражает соотношение сил, образующих власть на основе полученного знания, она порождает определенный тип видения реальности и характерную для него модель истины.

Современные общества, по Фуко, можно определить как общества «дисциплинарные». «Дисциплинарность» представляет собой тип власти, технологию, которая пронизывает все возможные институты, связывая их между собой, продлевая их существование. Такая схема, утверждает мыс-

литель, пришла на смену эпохе демонстрации силы, зрелища и непосредственного подавления. Власти и дисциплинарные технологии образуют соответствующее количество неразрывно связанных друг с другом сегментов, через которые проходят (или пребывают в них) душой и/или телом индивиды, принадлежащие к массе.

Вопрос о воздействии власти именно на тело человека занимает весьма важное место в исследованиях Фуко. Он утверждает, что «послушные» тела позволяют не только управлять собой в достижении интересов другого, но и заставлять функционировать себя по заданной схеме» [там же]. Именно с этим связано то, что Фуко называл «техниками себя» [там же] - техниками, позволяющими индивидам самим производить некоторые операции на своем теле и мыслях. Это обусловливает последующие изменения, приводящие человека к определенным состояниям, опять-таки, «прописанным» данной системой.

Мыслитель считает, что такое воздействие может реализовываться в косвенной форме: посредством реорганизации пространства, времени, в которых люди жили и действовали, трансформаций ограждения, разделения, функционального распределения. Для Фуко принципиально важно, что такое вмешательство перевернуло исторически предшествующий тип отношений силы и «видимости/слышимости». На смену демонстрации силы пришло ее применение через как можно более полную «видимость» и «слышимость» подчиненных.

Мыслитель обращает внимание на то, что развитие практики наблюдения оказывается связанным с созданием новых или развитием уже суще-

ствующих ритуалов. Это ярко выражается во все большем распространении процедуры проверки (к числу форм ее выражения Фуко относит школьное тестирование,медицинские экзамены, интервью при приеме на работу, тюремные обходы, военные смотры). «Наше общество, - отмечает он, - пришло к тому, что все стало основано на личном признании. Исповедь присутствует в правосудии, медицине, образовании, семейных и любовных отношениях и в большинстве повседневных дел и ритуалов. Мы признаемся в своих преступлениях, грехах, мыслях и желаниях, болезнях и проблемах, в том, в чем нам труднее всего признаться. Мы признаемся. Или мы вынуждены это делать»[там же].

Признание, конечно, имеет вынужденный характер, но это вынужденность совершенного иного толка, чем ранее - теперь оно редко «выбивается» из индивида, он сам признается, ведь вся система ориентирует его таким образом. Все услышанное и увиденное «регистрируется» и в дальнейшем может использоваться для проверки или принуждения. Новые практики надзора, сбора информации и регистрации предполагают новые формы принуждения. Именно в этом ключе Фуко говорит о соотношении власти и знания. Более широкое и точное знание способствует более продолжительному и всеобъемлющему контролю за человеческими действиями, который, в свою очередь, предоставляет дальнейшие возможности для «вторжения» власти, которая стремится все раскрыть, все сделать видимым. Власть, таким образом, не осуществляется лишь посредством идеологии даже в тех случаях, когда она направлена на души, а в тот мо-

мент, когда власть оказывает давление на тело, она не обязательно действует путем насилия и репрессий.

Более того, механизмы установления порядка, согласно Фуко, становятся деинституционализированными, они выходят за рамки институтов, в которых когда-то возникли, и функционируют в «свободном» пространстве. Сложные дисциплины разбиваются на гибкие методы контроля, которые теперь могут быть адаптированы ко всем аспектам человеческой жизни. В конечном итоге, подобные практики породили новые типы подчиненного человека, а также новые типы знания вместе с его новыми объектами и новыми модальностями власти.

Новые способы властвования, как следует из рассуждений Фуко, распространяются, разумеется, и на сам процесс становления личности, что выражается в установлении норм ее развития (требуемые навыки чтения, уровень знаний, соответствующий определенной возрастной группе и т.п.). Развивая эту идею, Ж. Делёз в своей работе 1986 г. «Фуко» утверждает: «машины бывают социальными прежде, чем стать техническими. Или точнее, прежде, чем появляется технология материальная, существует некая человеческая технология».

Надо отметить, однако, что идеи Фуко, его концепция «знания - власти» вызывали не только поддержку, но и критику современников. Так, Ч. Тейлор подчеркивал, что, поскольку, по мнению Фуко, не может быть истины, свободной от породившего ее политического режима, освобождение «во имя истины» оказывается мнимым, поскольку означает лишь подчинение ее другому режиму. Однако при этом концепция Фуко недает

никаких основании полагать, что следующий режим власти будет хоть сколько-нибудь лучше, чем настоящий, а значит, и что есть какое-то оправдание для борьбы за эту смену режима .

Мнение другого знаменитого философа - Р. Рорти - на первый взгляд кажется противоположным, однако фактически он рассуждает в том же ключе, что и Тейлор: логика Фуко, считает Рорти, ведет к абсолютной безысходности, он как будто хочет развенчать любые надежды относительно возможности лучшего будущего. Оба автора отмечают некоторые противоречия в концепции Фуко: он претендует на правдивость собственных высказываний, одновременно отрицая возможность таких притязаний, усматривает опасность в существующих социальных отношениях, но настаивает, что любая попытка улучшить их приведет возрождению опасности в новой форме.

Трудно, однако, не согласиться с контраргументами, выдвигаемыми против Тейлора и Рорти Дж. Рассом, посвятившим концепции «знания-власти» специальнуюглаву в книге "The Cambridge companion to Foucault" . Росс подчеркивает, что их критика основана на некоторых ключевых разделениях: критика власти во имя легитимности - либо приятие того, что власть устанавливает право; признание законными претензий с позиции научной (эпистемологической) суверенности -либо признание того, что притязания на истину имеют равное положение. Однако, считает Расс, эти дихотомии сами по себе предполагают признание некоторой «эпистемологической суверенности». Критики же Фуко рас-

сматривают его концепцию с тех позиций, которые эта концепция как раз и критикует, что исключает адекватность критики.

Проведенный анализ приводит к выводу о том, что, во-первых, согласно Фуко, существует корреляция между властью и «полем знания», которое, собственно, и конституируетотноше-ния власти. Поэтому любой тип знания (от обыденного до научного), как и любая модель истины, «выражают» определенный тип власти. Из этого следует, что классическая концепция истины не приемлема для Фуко. Во-вторых,в современном обществе, по мнению мыслителя, формируется дисциплинарный тип власти - технология, принизывающая все социальные институты, воздействующая на тело и душу человека и полностью формирующая его. Такой подход оказывается важным для критики Фуко классической концепции активного индивидуального субъекта.

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

1. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / Пер. с фр. В.П. Визгина и Н.С. Автономовой. - СПб.: А-cad, 1994. -408 с.

2. Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. - URL: http://www.gumer. info/bibliotek_Buks/History/Fuko_Tyrm/

3. Фуко М. Интеллектуалы и власть: Избранные политические статьи, выступле-

ния интервью в 3 ч. / Пер. с франц. С.Ч. Офертаса; под общ.ред. В.П. Визигина и Б.М. Скуратова. - М.: Праксис, 2002. -Ч. 1. - 384с.

4. The Cambridge Companion to Foucault. -Cambridge University Press, 1994.

5. Энциклопедия постмодернизма. - URL: http://slovari.yandex.ru/dict/postmodernism

6. Фуко. - URL: http://slovari.yandex.ru/dict/ postmodernism/article/pm1/pm1-0513.htm? text=%22%D0%A4%D1%83%D0%BA%D 0%BE%22&encid=postmodernism&stpar1= 1.1.1

7. Барт Р. Структурализм как деятельность

URL: http://www.gumer.info/bibliotek_ Buks/Culture/Bart/_02.php

8. Грицанов А. Мыслители ХХ века. Мишель Фуко / Грицанов А., Абушенко В. -Интерпрессервис, Книжный дом, 2008.320 с.

9. Давыдов Ю.Н. История теоретической социологии в 4-х т. -Т. 4. - М.: Изд-во «Ка-нон+» ОИ «Реабилитация», 2002. - 736 с.

10. Ильин И.П. Постструктурализм, декон-структивизм, постмодернизм. - URL: http://www. philosophy.ru/library/il/0.html

11. Михель Д.В. Мишель Фуко как мыслитель и его влияние на современные интеллектуальные направления // Вестник Самарской Гуманитарной академии. - Сер. «Философия. Филология». - 2007. - № 2.

URL:http://www.phil63.ru/mishel-fuko-kak-myslitel

12. Шмаков В.С. М. Фуко: история - знание/ власть. - URL: http://www.philosophy.nsc. ru/journals/humscience/1_98/19_CHMAK. htm

13. Gutting G. Foucault. A very short introduction. - Oxford university press, 2005.

14. O"Farrel, C. Michel Foucault. - London: Sage, 2005. ■