Висконти (знатный итальянский род). Висконти (знатный итальянский род) Династия висконти

Лукино Висконти был одним из первых и последних мастеров кино, представлявших его золотой век, когда ярмарочное "простонародное" развлечение стало высоким искусством, творимым интеллектуалами, аристократами духа. С уходом таких фигур, как Висконти, Феллини, Антониони, стал иссякать и этот век.

В мировом кино 40-70-х годов Висконти был ключевой фигурой. Фигурой по-своему уникальной, сотканной, казалось бы, из непримиримых противоречий. С одной стороны, потомственный аристократ, с другой - убежденный марксист, тесно связанный с коммунистической идеологией. Активный деятель антифашистского движения, он уже попал в камеру смертников, но пули чудом ухитрился избежать. Он был основателем самого демократического из кинотечений - неореализма, но многие его фильмы сродни оперному искусству с его избыточным эстетизмом, щедрой живописностью и повышенной эмоциональностью; он был всегда склонен к историческим и декадентским мотивам. Абсолютнейший итальянец, воспитанный французским кино, он часто обращался к сюжетам из совершенно иной по духу австро-германской культуры. Кинематографист до мозга костей, он тянулся к литературе, музыке, театру и сразу после войны стал активно ставить спектакли.

()

У каждого художника есть хотя бы одно творение, запечатлевшее драму его собственной жизни. У графа Лукино Висконти Ди Модроне это «Леопард»: пронзительная повесть об угасании знатного сицилийского семейства. Аристократия уходит; ее место занимают нувориши. Благородный строй мыслей доказывает свою непригодность перед лицом жизненных реалий.

К концу жизни Висконти возненавидел жизнь - лишь за то, что не понимал ее. Жизнь упорно не желала подчиняться его мыслительным схемам, его мечтам и иллюзиям; и он мстил ей, возводя хулу и не чувствуя даже благодарности за щедрые дары, на него расточаемые. А дано ему было все: красота, и талант, и богатство, и бессчетные друзья, и награды, и почести...

И вот, перед самым финалом мир внешний сузился для него до размеров инвалидной коляски. Мир, более не требующий от него ни усилий, ни поступков. Через наушники в него сама собою вливалась симфония Брамса. Утруждал ли он себя вслушиванием? Или музыка, усыпляя, всего лишь ограждала его от страха смерти?

А ведь когда-то он изучал композицию и вполне прилично играл на виолончели. В тринадцать лет он дебютировал на сцене Миланской консерватории. Казалось бы, отличное начало музыкальной карьеры. Но становиться профессионалом? День за днем мучить себя и инструмент, гоняясь за призраком совершенного звука? Не спать ночами, пытаясь разгадать тайны интерпретации? Зачем это всё, если и без того чувствуешь себя избранным.

Виолончель была прихотью его светской, честолюбивой, любящей, буржуазной матери. Карла Эрба была дочерью аптечного магната. Выйдя замуж за Джузеппе Висконти ди Модроне, герцога Граццано, она пожелала дать своим семерым детям настоящее аристократическое воспитание. В их детстве была только музыка и языки, языки и музыка... Мать приучала их к дисциплине, но позабыла просветить о существовании реальной жизни. Она полагала величайшим благом, что ее детям никогда не придется работать и утверждать себя в мире людей. Горячо любя, она, сама того не ведая, навлекла на них старинное проклятие, издревле тяготеющее над родом Висконти: вечно хотеть безграничной власти над действительностью и вечно, побеждая, терпеть поражение.

А началось это больше тысячи лет назад, когда Висконти, ведущие свой род от Карла Великого, были самым богатым и влиятельным семейством в республиканском Милане. Сама фамилия Висконти происходит от титула: vis-conte - виконт, или графский наместник. Но одной лишь власти на земле этим людям было мало. О, с каким же размахом, с каким великолепным пренебрежением к действительности они фантазировали! Сие и не снилось их потомку-режиссеру.

Один из Висконти, по имени Бернардо, построил роскошный дворец, в котором обитало 500 породистых псов. Еще столько же их собратьев находилось на содержании у жителей Милана, вынужденных ежемесячно представлять подробный отчет в особое собачье ведомство. Если какая-то собака безвременно уходила в мир иной, ответственный за неё гражданин немедленно отправлялся на эшафот. Собаками увлекался и Джанмария Висконти - один из последних Висконти, герцогов Милана. По некоторым сведениям, он специально натаскивал их для "охоты" на людей.

Лукино Висконти дворцов для собак не строил. Но в юные годы он с увлечением занимался лошадьми. В том возрасте, когда нормальные люди пишут магистерский диплом или флиртует с девушками, будущий режиссёр днями напролёт тренировался в выездке. Пройдут годы, и он точно так же будет дрессировать актёров. Ален Делон, сам знавший толк в коневодстве, тонко подметил, что Висконти обращается с людьми, как с лошадьми. Режиссёр верил, что выдрессировать можно кого угодно, - в том числе и человека. А если человек сопротивлялся - тем хуже для него.

Первыми его подопытными кроликами была юная супружеская пара - Ален Делон и Роми Шнайдер. Оба они к тому времени уже снимались в кино, но Висконти захотелось вылепить из них "нечто эдакое". И он пригласил их обоих сыграть в поставленном им спектакле по пьесе английского драматурга XVII века Джона Форда "Как жаль, что ты шлюха!" Неважно, что ни тот, ни другая никогда не играли в театре и не имели актёрского образования. К тому же, Шнайдер, будучи родом из Австрии, почти совсем не знала французского языка. Но Висконти был уверен, что сумеет их выдрессировать. Ему казалось пикантным выставить на сцене реальных любовников, каковыми были в то время Шнайдер и Делон. Да ещё в такой скандальной драме, где в основе сюжета был инцест - любовная связь между братом и сестрой.

К тому же, почти одновременно Висконти задействовал Роми Шнайдер в своём знаменитом фильме "Боккаччио-70". Там Шнайдер играет роль обольстительной и порочной аристократки, которая сексуально провоцирует мужа, а затем требует с него плату за секс. В отличие от Белтолуччи, Висконти не снимал секс "вживую". Но он добивался от актрисы желаемых эмоций, невероятно унижая её и заставляя испытывать мучительный стыд.

Точно так же он работал с ней и над ролью в спектакле. Помимо изматывающих репетиций, она по требованию режиссёра посещает интенсивные курсы французского языка. От нервного срыва её спасает приступ аппендицита, случившийся буквально накануне премьеры. Операция, несколько дней вынужденного отдыха... тот самый случай, когда больничная койка только во благо. Но премьеру никто не отменял, и актриса вынуждена была играть в корсете, чтобы не разошёлся шов.

Доволен ли был дрессировщик успехом своих питомцев? И был ли сам успех?

Об этом история не то чтобы умалчивает, но понять ничего невозможно. По сообщениям прессы, 1100-местный Le theatre de Paris, несмотря на своё исходно плебейское предназначение, был битком набит аристократией и знаменитостями всех мастей. Здесь был Жан Кокто и Анна Маньяни, Ингрид Бергман и Ширли Маклейн. Уже одного присутствия этих особ - в гремучей смеси cо скандальностью самого сюжета - было достаточно, чтобы бульварная пресса трубила о спектакле на всех углах. Что действительно происходило на спектакле, сказать сегодня трудно. Говорят, будто бедный Делон окаменел от страха и не мог выдавить из себя ни единого слова, а Роми застенчиво и мило декламировала текст. Так ли это было? Никто уже не знает, или не помнит, или не хочет помнить и знать. Спектакль был «эпохальным», как принято говорить в околокультурных кругах. А хорош он был или плох - этого никто, по сути, не заметил. И так было со многими, если не со всеми творениями режиссёра.

Действительность не прощает насилия над собой - вот чего никогда не могли понять Висконти ни в четырнадцатом, ни в двадцатом веке.

Восхождение Висконти на миланский герцогский престол длилось больше двух веков. Собственно, они этот престол и создали. Во времена относительного безвластия они верховодили в городском магистрате, потом сделались правителями и даже стали передавать свою власть по наследству. Наконец, в 1310 году правитель Милана, гибеллин Маттео Висконти добровольно распахнул городские ворота перед германским королём Генрихом VII. Завоеватель, который вскоре стал ещё и императором Священной Римской империи, короновался ломбардской железной короной и в благодарность назначил Маттео Висконти своим наместником и миланским графом. В «Божественной комедии» Данте («Чистилище», песнь VIII), которая была написана как раз в это время, упоминается геральдический знак Висконти: «ехидна, в бой ведущая Милан». Позже герб был видоизменён и стал изображать змею, пожирающую младенца. Читавшие Юнга знают, что это означает. О, как жестоко должны были страдать носители этого герба!

Их правление было беспрецедентно деспотичным и жестоким. В отличие от Медичи во Флоренции, Висконти не играли ни в просвещённость, ни в гуманизм. Особенно злодействовал Бернабе Висконти - тот самый, который впоследствии был схвачен и казнён своим племянником Джангалеаццо Висконти, который за считанные годы завоевал почти всю Северную и Среднюю Италию, а в 1395 году, заплатив императору Священной римской империи баснословную сумму 100 000 флоринов, получил от него титул герцога Миланского, специально для этой цели учреждённый.

Но Джангалеаццо так и не добился своей цели - объединить под своим владетельным скипетром всю Италию. 3 сентября 1402 года он умер от чумы, оставив после себя двух малолетних сыновей. Один из них впоследствии отравил свою мать, другой - задушил жену. Оба очень много воевали и уничтожили беспрецедентное количество собственных сограждан. В мае 1409 года уставшие от войн миланцы собрались на площади и стали выкрикивать: «Мира! Мира!» - в ответ на что правивший тогда Джанмария Висконти приказал солдатам утихомирить народ, и те убили двести человек. После этого он специальным указом запретил произносить слова «война» и «мир», так что даже священники во время мессы вместо «dona nobis pacem» говорили «dona nobis tranquillitatem».

Обуянные жестокостью и жаждой власти, герцоги Висконти позабыли о том, что эту власть нужно будет кому-то передать. Последней в роду была Бьянка Мария, побочная дочь Филиппа Мария Висконти. Как женщина она не имела никаких прав на миланский престол, и отец выдал ее замуж за кондотьера Франческо Сфорца - человека безродного, но властолюбивого. Тот дождался смерти тестя, спровоцировал голодные бунты в Милане и был благополучно призван на герцогство.

Так вымер славный род миланских герцогов Висконти. Как видно, режиссёр не был их прямым наследником, а принадлежал к некоей боковой ветви. Но идея вымирания рода была ему близка - подобно тем давним герцогам, он также не оставил наследника. Ни в жизни, ни в искусстве. В жизни - поскольку личные его особенности не позволяли ему связать себя с женщиной. В искусстве - из-за глубокой, непреодолимой ненависти к «племени младому, незнакомому». К тем, кому предстояло жить после его смерти.

Висконти упрекал молодых коллег в иждивенчестве в конформизме, в том, что «они не хотят ни во что углубляться». «В целом кино сегодня малозначительно, глухо и слепо к жизни... Я смотрю вокруг и ничего не вижу. А если вижу, то одни неудачи». О Дзеффирелли: «Мальчик подавал надежды, но по дороге испортился. А теперь то и дело впадает в такое глупое, такое женское тщеславие! Вы знаете, я ему звонил, я ему сказал: "Ты хуже Тейлор!"»

В душе у Висконти всегда было много горечи. Быть может, её причина - в той давнишней, родовой утрате, когда плоть - владение - обратилась в прах, и остался лишь дух - титул. Какая убогая участь! Все равно, что певица без голоса или красавица, утратившая свою былую красоту.

Первым в их роду, кто сумел подняться из руин былого величия и выстроить герцогство «не от мира сего», был Эннио Квирино Висконти - знаменитый археолог, хранитель парижского Лувра. На его работы ссылался Стендаль в своём «Жизнеописании Гайдна, Моцарта и Метастазио». Его сын Лодовико Туллио Джакомо Висконти спроектировал новые корпуса Лувра и создал гробницу Наполеона во Дворце инвалидов.

Этот трепетный восторг перед культурой сто лет спустя передался и Лукино Висконти. Его фильмы - это бесконечно длящаяся попытка воскрешения давних ароматов. Через осязаемую густоту вещного мира - зеркал и посуды, кружев и тюля - он стремился воссоздать саму плоть XIX столетия. В своей заботе о вещественной подлинности он частенько доходил до чудачества и истерии. Его люди сбивались с ног, чтобы удовлетворить его немыслимые капризы. Он гонял их, как собак или даже хуже, наотрез отказываясь приступать к съемкам, покуда на площадке не появлялись настоящие бриллианты от Картье, богемский хрусталь, постельное белье из чистейшего голландского полотна. А однажды он потребовал раздобыть для героини самых лучших французских духов.

Казалось бы, зачем в фильме запах, если зритель всё равно его не почувствует? Но кроме зрителей, есть ещё и актёры. И режиссёру было нужно, чтобы актёр через запах, через реальные приметы времени и места вжился в далёкий мир, который с предельной подлинностью воссоздавался на съёмочной площадке. Материалист до мозга костей, Висконти искренне верил, что лишь через подлинность вещей можно обрести подлинность чувств. Собственно, и люди, и чувства были для него такими же точно вещами.

К 30 годам, превратившись в законченного сибарита и плейбоя, он шатался по миру, совершенно его не понимая и не любя. У него не было никакого образования, за исключением кавалерийской школы в Пинероло, в которую он поступил после того, как сбежал из колледжа под влиянием несчастной любви. Тогда, почти ещё мальчишкой, он единственный раз в жизни влюбился в девушку и пытался на собственные деньги снять фильм, в котором она должна была сыграть главную роль. Но ничего из этого не вышло. Девушка вскоре вышла замуж за его брата, и оскорблённый режиссёр все отснятые материалы уничтожил.

Кино оказалось плохим подспорьем в решении реальных проблем. Но когда он в 1936 году по воле судьбы очутился в Париже, именно кино стало для него спасением. Он познакомился с модисткой Коко Шанель, которая, видя его незавидное положение, пристроила «этого аристократишку» (как она его называла) в съёмочную группу Жана Ренуара. Это был весьма почитаемый в авангардистских кругах кинорежиссёр, сын знаменитого художника.

Поскольку Висконти ничего не умел, ему предложили унизительную для него должность костюмера, на что он вынужден был согласиться. А тут ещё вся труппа во главе с Ренуаром заболела «детской болезнью левизны», которая в ту пору была чрезвычайно модной среди парижской интеллигенции. Именно тогда Ренуар провозгласил свой принцип «ангажированного» кино, которое должно было нанести решающий удар по ненавистной «буржуазной действительности». Но фильм снимали до неприличия аполитичный: «Загородную прогулку» по рассказу Ги де Мопассана. Можно себе представить, как смотрелся на этом опереточном «революционном» фоне деклассированный граф-костюмер с его эстетскими замашками.

Так Висконти впервые почувствовал себя то ли белой вороной, то ли черной овцой. Чтобы хоть как-то найти общий язык с окружавшими его леваками, он стал читать Маркса, зубрить коммунистические лозунги, изучать кинофильмы «Чапаев» и «Путевка в жизнь»... Советское кино ему совсем не нравилось. Узнай Ренуар о том, что новый костюмер больше любит «Голубого ангела» Штернберга с роскошной Марлен Дитрих, он бы тут же его уволил.

Зато Висконти пришлась по вкусу марксистская идеология. Более того - при всей своей несовместимости с аристократическим укладом бытия, марксизм оказался для него целебен. Он избавил будущего режиссёра от неуверенности и невротических страхов.
«Хорошо быть коммунистом, потому что коммунисты занимают самую правильную позицию», - говорил он. Быть носителем «единственно верного учения», никогда и ни в чём не сомневаться - не это ли заветная мечта всякого невротика?

Стабильность, впрочем, оказалась иллюзорной. Через месяц на съёмочной площадке зарядили дожди, у актера Жоржа Дарну разболелись зубы... Ренуар заявил, что бросает всё и едет снимать очередную агитку. «Загородная прогулка» была закончена в 1946 году в США, но Висконти уже в этом не участвовал.

После того, как эпопея с Ренуаром закончилась, Висконти вновь оказался не у дел. Но теперь он знал, что хочет делать кино. В 1943 году он снял свой первый фильм - «Одержимость» по роману Джеймса М. Кейна «Почтальон всегда звонит дважды». Съёмки фильма проходили в муссолиниевской Италии. Режиссёр послушно представил сценарий в тамошний минкульт, получил разрешение на съёмки и благополучно приступил к работе. В наших краях за такое наверняка обвинили бы в коллаборационизме и отправили в лагеря на много-много лет. Висконти же каким-то образом выдавал себя за жертву фашизма и героя Сопротивления. Когда война стала подходить к концу, и в воздухе запахло жареным, он спешно вступил в ряды Коммунистической партии Италии, тут же угодил в лапы гестапо, а оттуда - в тюремную больницу, где он благополучно дождался прихода американцев. Должно быть, из-за того, что американцы его освободили, он особенно сильно ненавидел Америку.

А по окончании войны он одолжил денег у Итальянской коммунистической партии и снял свой единственный марксистский фильм «Земля дрожит» (1947). Задумка была на редкость «крутая», даже по меркам модного тогда неореализма. Не будучи сам профессионалом, он набрал в съёмочную группу сплошных дилетантов. Возможной причиной тому были опасения, что профессиональные актёры, операторы и художники очень быстро разоблачат его непрофессионализм.

Впрочем, у него всегда был нюх на талантливых людей. Художником у него был недоучившийся студент архитектуры Франко Дзефирелли, ассистентом режиссёра - Франческо Рози. Оба они впоследствии стали культовыми режиссёрами итальянского кино. В качестве актёров в фильме снимались жители деревушки Ачи Трецце - рыбаки да торговцы рыбой. Сценария не было; персонажи разговаривали на сицилийском диалекте. Висконти верил, что этому странному эстетскому фильму суждена великая судьба. Он не сомневался, что, посмотрев его, простые люди поднимутся и свергнут ненавистный буржуазный строй. Когда партийные деньги закончились, он без колебаний продал семейную коллекцию картин и драгоценностей - лишь бы закончить работу над фильмом.

К сожалению, эта жертва никогда не окупилась. Кассовый успех равнялся нулю. Три десятилетия спустя американская писательница и член французской компартии Сьюзен Зонтаг включила фильм Висконти в свой сугубо субъективный список «12 фильмов, наиболее ценных и актуальных в контексте современной кинокультуры». Но это парадоксальным образом лишь подчеркнуло эстетическую маргинальность фильма и его крайнюю оторванность от вкусов и потребностей простых людей, для которых он якобы снимался.

Гораздо успешнее была деятельность Висконти в другой сфере - в опере. Да и как могло быть иначе, если опера - а вернее сказать, знаменитый миланский оперный театр La Scala - был семейной вотчиной Висконти! Сам театр стоит на том самом месте, где Бернабо Висконти в 1381 году воздвиг Chiesa di Santa Maria alla Scala - «церковь Святой Марии у лестницы». И, возможно, по этой причине шесть веков спустя Висконти стали официальными попечителями La Scala. Во времена Верди этот храм искусства почти целиком содержался на деньги деда Висконти. А когда тот умер, попечительство над театром принял на себя его старший сын Гвидо Висконти де Модрона - как говорили его современники, «отличнейший человек, но едва знающий в музыке семь нот». Будущему режиссеру он приходился дядей. Герцог сделался фактическим директором La Scala и правил самовластно, как все Висконти. За их семьёй была закреплена собственная ложа, а в доме бывали такие музыканты, как Джакомо Пуччини и Артуро Тосканини.

Правда, если режиссёр и познакомился тогда с Тосканини, то факт этот вряд ли запечатлелся в его памяти. В 1908 году, рассорившись с Гвидо Висконти, маэстро на целых тринадцать лет переехал в Америку, где стал полновластным хозяином Metropolitan Opera. Лишь в 1921 году, изгнав ненавистного герцога, он вновь воцарился в La Scala, будучи уже не просто главным дирижёром, а директором и художественным руководителем. «Хватит герцогов!» - решительно заявил он.

В 1929 году Тосканини вновь покинул театр - теперь уже вследствие травли, которую развернули против него люди Муссолини. Вернулся он всего один раз в 1946 году, чтобы продирижировать гала-концертом в честь восстановления разрушенного бомбёжкой здания La Scala. После войны власть в театре вновь захватили Висконти и их ставленники. (Как это похоже на средневековые войны, которые семь веков назад вели их предки - герцоги Милана!) Официальным главным дирижёром стал Виктор де Сабата, запятнавший себя сотрудничеством с Муссолини. А неофициальным - Туллио Серафин, который когда-то был в особом фаворе у Гвидо Висконти и находился в должности главного дирижёра с 1908 по 1918 год - то есть, именно в то время, когда оттуда был изгнан Тосканини. Кроме того, видные позиции в театре занял малоодарённый дирижёр Антонино Вотто, в сотрудничестве с которым Висконти и осуществил свою первую постановку в La Scala - «Весталку» Спонтини. Премьера была приурочена к открытию оперного сезона 1954/1955 и состоялась по традиции 7 декабря (день святого Амброзия, покровителя Милана).

Главную роль в этом спектакле исполняла Мария Менегини-Каллас - жена владельца кирпичных заводов Баттиста Менегини. Руководство La Scala усиленно продвигало её в противовес Ренате Тебальди, которая была любимицей миланской публики и самого Артуро Тосканини. Тёплое отношение к г-же Менегини-Каллас диктовалось не столько её артистическими достоинствами, сколько изрядными суммами пожертвований со стороны её мужа, который рассматривал свою супругу прежде всего как выгодное вложение капитала. Любовная сторона супружества его не интересовала вовсе, так как к женщинам он был безразличен. Возможно, это особенно сближало его и с тогдашним руководством La Scala, и с дирижёрами, которых они продвигали, и с Лукино Висконти, никогда не скрывавшим своей сексуальной ориентации.

Эти люди поставили на Марию Каллас... и они не прогадали. Нервная, эксцентричная, со странной и необычной манерой пения (которую так легко было выдать за некую гениальность), прирождённая трагическая актриса, она как нельзя лучше годилась на ту роль, которую ей предназначили. Как сказал когда-то Пьер Карден, наблюдавший вблизи процесс её раскрутки и сам в нём участвовавший, «Каллас стала одной из первых искусственно спродюсированных звёзд. Ведь рядом с ней с самого начала находились легендарные режиссёры Лукино Висконти, Пьер Паоло Пазолини, Марко Феррери и актёр Марсель Эскофье. Выражаясь современным языком, эта четвёрка продюсеров сделала Каллас с нуля. Думаю, без них у Марии не сложилась бы столь звёздная карьера. Они занимались с ней драматическим искусством, учили держаться на сцене, этикету и прививали чувство вкуса и стиля в одежде. Именно они заставили её похудеть».

Висконти поставил с Марией Каллас три спектакля в La Scala: уже упомянутая «Весталка», «Травиата» (1955) и «Анна Болейн» (1957). Всего же он поставил 44 драматических спектакля, 20 опер, 2 балета... и всего лишь 14 фильмов, больше похожих на оперы. «Кинорежиссер, представитель неореализма» снял за свою жизнь единственный неореалистический фильм - «Земля дрожит». Ярлык, никак не связанный с реальностью. Тем хуже для реальности!

27 июля 1972 года в Риме, на террасе отеля «Эдем», с ним случился ишемический инсульт - тромбоз сосудов мозга. Так странно, что это случилось в «Эдеме», то есть в раю! «Эдемом» назывался театр, основанный когда-то давно его отцом. Его собственный театр именовался другим райским словом - «Элизео». «Эдемский» инсульт привёл к параличу левых конечностей. Висконти был доставлен самолетом из Рима в Цюрих, в ту самую клинику, где с таким же диагнозом провел свои последние дни Томас Манн - его любимый писатель. Режиссёру было всего 66 лет. Судьба даровала ему ещё почти почти 4 года на попечении у родной сестры Уберты. Временами он пытался работать. В комнате, напротив инвалидного кресла, висела его любимая картина кисти Жана-Мария Гини. Она изображала то ли архангела, то ли крылатого демона, распростертого на земле, с поникшей головой и опавшими крыльями. 17 марта 1976 года, дослушав до конца Вторую симфонию Брамса, Висконти сказал: «Вот теперь хватит». Сестра спросила: «Что, ты немножко пресытился музыкой?» - «Да», - ответил он и опустил голову. Через несколько часов его сердце остановилось.

Участие в войнах: Борьба за власть. Войны за расширение территории Милана. Война с Вероной. Война с Виченцей. Война с Падуей. Война с герцогством Баварией.
Участие в сражениях:

(Gian Galeazzo Visconti (signore di Milano) 1-й миланский герцог из дома Висконти, объединивший под своей властью существенные территории и способствовавший расцвету Милана

Знатный итальянский род Висконти известен в истории с конца X столетия. Доподлинно вестимо, что еще в 1037 г. один из его родоначальников Элипрандо был назначен вице-графом Милана. Сын его, Оттон, стал именовать себя титулом родителя - Висконти. Его потомки играли приметную роль в Ломбардии и Милане, оспаривая лидерство у дома делла Торе. Оттон Висконти в течение восемнадцати лет правил Миланом. Впрочем, после его гибели власть вновь оказалась в руках у делла Торре, до того как над ними восторжествовал Великий Маттео Висконти , получивший в 1311 г. сан императорского викария и миланского графа. После этого его сменил Джованни Висконти . Вскоре после гибели Джованни (1354) синьория оказалась в руках его племянников - Галеаццо II и Бернабо . Особенно активным из них был Бернабо, человек неукротимого нрава, безжалостный тиран, в политике которого нахальство и необоснованные предприятия господствовали над продуманностью и умным расчетом.

Двор Бернабо и Галеаццо II отличался богатством. Брачные церемонии проходили с колоссальной роскошью. Все это требовало громадных средств и порождало рост налогов. Малейшее сопротивление предводителям каралось казнью. Тираны находились в непрерывном страхе. Бернабо возвел себе цитадель в Милане, Галеаццо II - в Павии, где они жили, охраняемые гвардией, беспокоясь лишь об удовлетворении своих прихотей. Бернабо, обожавший охоту и собак, возвел в Милане специальный замок, где он держал около пятисот собак, немало собак было роздано обитателям Милана, которые своими пожитками, а нередко и жизнью отвечали за здоровье животных.

С 1375 г. Галеаццо II, отличавшийся болезненным иммунитетом, начинает привлекать к правлению своей частью Миланских земель своего сына - Джан-Галеаццо . Женатый на дочери короля Франции Карла V (с 1360 г.), этот юный Висконти круто отличался от батюшки и дяди умеренностью, вкрадчивой осторожностью и немалым политическим чутьем. Приняв со своей женой графство Вертю в Шампани, он получает титул графа Вертю и упорно старается всеми своими действиями оправдать данный титул, круто противопоставить себя, исключительно своему бессердечному и непопулярному дяде.

1378 г. Галеаццо II скончался, и Джан Галеаццо, унаследовав всю отцовскую власть стал соправителем Бернабо . Дабы привязать к себе Джан Галеаццо, Бернабо отдал за него свою дочь (к тому времени Изабелла скончалась) и дал за ней немалое приданое, впрочем, это не привело к миру и взаимные козни между дядей и племянником продолжились. Дабы усыпить чутье своего дяди, Джан Галеаццо сделал вид, что вовсе не занимается политикой, в то же время скрупулезно плетя интриги за сценой

В мае 1385 г. Джан Галеаццо сообщил дяде, что он с незначительной свитой направляется на очередное богомолье, и что, проехав мимо Милана, хотел бы поприветствовать его. Ничего не подозревавший Бернабо со своими двумя сыновьями, не вооруженный и без охраны, выехал за ворота, дабы приветствовать дорогого племянника, но здесь же был схвачен и доставлен в Милан, где заключен в тюрьму. Жители города восхищенно приветствовали своего новоиспеченного господина Джан Галеаццо. На следующее утро был собран Совет девятисот. Совет беспрекословно вручил Джан Галеаццо всю полноту власти в Милане.

Джан Галеаццо гласно провёл процесс над Бернабо , против которого были выстроены самые жуткие обвинения (в какой-то степени, правда, обоснованные). Пограничные государства сообщения о перевороте в Милане восприняли достаточно безразлично. Лишенный какой бы то ни было поддержки как изнутри миланских владений, так и извне, Бернабо был переведен в цитадель Треццо, где при неизвестных обстоятельствах скончался в декабре того же года. Два его сына странствовали по Италии, напрасно пытаясь спасти сначала отца, а потом хотя бы какую-либо часть его владений.

Вскоре после переворота Джан Галеаццо возвратился в Павию, которая всегда оставалась его любимой резиденцией, и здесь принялся энергично и бесстрашно руководить государством, в котором был крайне непопулярен. Его политика была устремлена к одной цели - объединению Средней и Северной Италии и строительству единого государства. Из самостоятельного города-коммуны Милан превращался в столицу княжества, власть имущие которого всецело подчинялись синьору.

Основной целью Джан Галеаццо было сломить Скалигеров, и сделал он это в течение пяти лет. В 1391 г., покорив Верону и Виченцу, он вступил в борьбу с располагавшим Падуей домом Каррарези, но под ударами герцога Баварского и графа Арманьяк а был вынужден в 1392 г. пойти на мирное соглашение. В дальнейшие годы он собрал под своей рукой немалое число доменов в Средней и Северной Италии.

В 1395 г. немецкий король Венцель , получив в дар 100 000 флоринов, условился учредить титул герцога Миланского, тот, что передавался бы в роду Висконти. Это было крупнейшей победой, и Джан Галеаццо не пожалел средств, прославляя себя на всю Европу. 5 сентября 1395 г. на площади Сант-Амброджо в Милане произошла триумфальная церемония вручения знаков герцогского достоинства имперскими уполномоченными, куда прибыли представители всех от всех итальянских государств. Таким образом, Джан Галеаццо из тирана и захватчика власти обернулся законным правителем, имеющим право играть на равных с князьями и королями. Внутри своих владений новый титул дал ему право встревать в дела местной аристократии. Конгломерат доменов стал превращаться в цельное централизованное государство.

Впрочем, грандиозным планам объединения Италии под властью Галлеаццо не было суждено сбыться. 3 сентября 1402 года Джан Галеаццо Висконти скончался от чумы в своём замке Мариньяно. Над его гробницей в павийской Чертозе ломбардские мастера трудились без малого 70 лет.

Флаг Миланского герцогства

Герб Миланского герцогства

Старинный герб Милана, принадлежавший раньше двум герцогским родам, правившим городом - Висконти и Сфорца (итал. Stemma di famiglia Visconti; Stemma di famiglia Sforza), носит имя собственное il Biscione. Бисцион, являющийся эмблемой рода Висконти, представляет собой лазурного змея на серебряном фоне, держащего в пасти человека. Он появился в гербе Висконти около 1100 года. Династия Висконти угасла в середине XV века (на дочери последнего герцога Висконти Бьянке женился Франческо Сфорца, который начал править городом с 1450 года, приняв герб тестя). Когда в 1395 году Джан Галлеацо Висконти стал герцогом, он добавил к бисциону чёрных орлов (так как герцогство являлось частью Священной Римской империи). Герб, таким образом, стал представлять четырехчастный гербовый щит, два золотых поля которого занимали орлы и два серебряных - змеи. Этот герб использовался городом до наполеоновского вторжения.

Герб рода Висконти

Герб дома Висконти и герцогства Миланского - лазоревый змей, глотающий червленого младенца. Первоначально имелось в виду, что младенец выходит из змея, подобно сотворяемому миру, выходящему из первобытного хаоса; но со временем это толкование забылось, уступив место более мрачному.

Замок

Замок Сфорца в Милане.

Миланское герцогство
Ducato di Milano (итал.), Ducaa de Milan (ломб.), Ducatus Mediolanensis (лат.)

Раздел в работе!!!

Миланское герцогство - государство в Северной Италии существовавшее в составе Священной Римской империи в 1395-1556 годах, затем владение Испании в 1556-1714 годах и Австрии в 1714-1797 годах, с центром в городе Милан. Возникнув как результат территориальной экспансии городского самоуправления Милана и амбиций стоявшего во главе республики семейства Висконти, герцогство быстро достигло политической и экономической мощи. Однако становление централизованных государств в заальпийской Европе сделало Милан объектом завоевательной политики его более сильных соседей. В итоге длительного военного противостояния Миланское герцогство, в отличие от других крупных государственных образований Северной и Центральной Италии, не смогло сохранить независимость, на триста лет став плацдармом иностранного присутствия на важнейшем «перекрёстке» Европы.

Предыстория

В раннее Средневековье Северная Италия объединялась под короной остготских, а затем лангобардских королей. В VIII веке Лангобардское королевство было завоёвано Карлом Великим, включившим его в состав своей империи как вассальное Итальянское королевство. После распада империи Карла Великого королевство стало независимым, но в середине X века его завоевал Оттон I, основатель Священной Римской империи, правители которой с тех пор использовали, в частности, титул «король Италии» (лат. Rex Italiae). С этого времени Северная Италия была административно поделена на три марки, управляемые от имени императора сперва имперскими графами, а позже маркизами или маркграфами из местных благородных семейств. Милан вместе с Генуей вошёл в состав Восточно-Лигурийской марки, возглавляемой с начала XI века представителями дома Эсте. Однако рост коммунального движения привёл к ослаблению влияния этого института власти и сделал основой политической карты Италии города, вместо навязанных извне полуискусственных территориальных объединений. Уже в XII веке попытался обновить систему имперского представительства в Италии введением в городах подестата.

Обособлению Италии немало способствовало противостояние императоров с римскими папами (так называемая борьба за инвеституру). В этот период самостоятельная экономическая политика североитальянских городов во многом определила их оппозиционность императорам, приведшую к открытым конфликтам в XII веке, когда Милан подвергся разгрому армией Фридриха Барбароссы. Разрушенный до основания, город, тем не менее, довольно быстро восстановил свои силу и значение. В последующие века Милан оставался крупнейшей ломбардской коммуной и центром митрополии. С XII века власть в городе наследовали представители гвельфского семейства делла Торре, в 1277 году в ожесточённой борьбе уступившие первенство в синьории миланскому архиепископу Оттоне Висконти. С этого времени (с перерывом на 1302-1311 годы, когда ненадолго вернулись делла Торре) власть в республике аккумулировал в своих руках патрицианский род Висконти, опиравшийся на поддержку императоров. С XIV века его влияние распространилось на соседние коммуны.

Статус

Официально герцогство было учреждено 11 мая 1395 года, когда миланский подеста Джан Галеаццо Висконти принял из рук римского короля (именование правителей Священной Римской империи до коронации папой) Венцеля I титул герцога Милана.

Следует иметь в виду, что лояльность императорам и вассалитет империи не тождественны друг другу. Независимо от того, принадлежала власть в городе сторонникам императоров или пап, Милан номинально оставался частью фиктивного к тому времени королевства Италия - одного из трёх (наряду с Германией и Бургундией), составлявших империю как всеевропейскую (в идеале) монархию. Даже Тоскана, где с 1277 года власть прочно удерживали гвельфы, формально оставалась форпостом империи на полуострове.

В действительности после Фридриха II походы императоров в Италию не возобновлялись, их власть всё более оказывалась лишь юридической фикцией. Её не оспаривали: миланские герцоги не короновались железной ломбардской короной - эта прерогатива сохранялась за императорами. С другой стороны, автономия итальянских коммун и деспотий была неограниченной, центральная власть не имела возможности воспрепятствовать, к примеру, заключению правящими домами Италии династических союзов или военных альянсов с врагами императора. Результаты административных реформ 1495-1500 годов, предпринятых Максимилианом I, подтвердили фактическую роль Северной Италии в общеимперских делах: вместе с Богемией и Швейцарией, также вассалами Вены, она не вошла в систему округов, определявших роль отдельных государств в едином организме империи.

Ориентация Висконти на империю не была безоговорочной: тонкий политик, Джангалеаццо избегал опираться на единственного покровителя. Женатый на дочери французского короля Иоанна Доброго, он сосватал свою дочь Валентину за младшего брата короля Карла VI. Однако разворот Франции в сторону союза с Флоренцией - врагом Милана - заставили Висконти искать более тесного альянса с императором. Эта коллизия нашла отражение в эволюции символики герцогства: почти одновременно Джангалеаццо получил от французского короля и императора право дополнить родовую эмблему Висконти гербами их государств, однако в этот раз выбор был уже сделан. Родовой герб Висконти, Бисцион, дополнился императорскими черными орлами на золотом поле.

В дальнейшем политика герцогов строилась на поиске равновесия между этими двумя силами. Как и в других политических центрах Италии, установление деспотии не означало юридического упразднения демократических институтов, но лишь маргинализацию их роли: олигархический Совет Девятисот сохранил свой статус органа республиканского самоуправления, временами оказывая давление на герцогов и оставаясь в периоды ослабления власти последних выразителем идей коммунальной автономии.

Территория

Согласно имперской грамоте 1397 года, за Висконти, помимо Милана, признавалась власть над западноломбардскими городами Бергамо, Боббьо, Бормио, Брешиа, Верона, Каррара, Комо, Крема, Кремона, Лоди, Парма, Пьяченца, Понтремоли, Реджо, Рива-дель-Гарда, Сончино, Тортона, Тренто, Фиденца, восточноломбардскими Бассано-дель-Граппа, Беллуно, Верона, Виченца, Фельтре, а также Алессандрией, Асти, Верчелли, Новарой, Нови, Рокка-д"Арадзо и Сардзаной в Пьемонте и Лигурии.

Границы герцогства менялись в различные периоды, но ядром его территории оставалась Ломбардия (за исключением Мантуи, управляемой семейством Гонзага) - преимущественно равнинная местность, понижающаяся от предгорий Альп к югу, окаймлённая с запада Аппенинами, с юга - долиной реки По и простирающаяся на восток до территорий, столетиями контролируемых Венецианской республикой.

Милан проводил агрессивную внешнюю политику, расширившись до предгорий Альп (позднейший кантон Тичино) и оспаривая территории у Венеции, Савойи, Лигурии и коммун Тосканы. Трижды (в 1421, 1463 и 1488 годах) миланские войска оккупировали Геную. Максимальная экспансия Милана приходится на конец XIV века, когда в правление первого герцога миланцам удалось овладеть Падуей (1388-1390 годы) и даже некоторое время удерживать в сфере своего влияния Лукку, Пизу, Сиену и Перуджу - государства в буферной зоне Флорентийской республики. Впрочем, доминирование в Тоскане было непродолжительным: смерть в 1402 году Джангалеаццо Висконти и реванш Флоренции заставили миланцев очистить Центральную Италию. Итогом последовавшей за тем серии военных конфликтов с Венецией и Флоренцией, не давшей перевеса ни одной из сторон, стало заключение в 1454 году Лодийского мира, на полстолетия определившего баланс основных сил на полуострове. Граница с Венецией установилась по реке Адда.

Висконти и Сфорца

В середине XV века страну постиг династический кризис: пресечение мужской линии прямых наследников Джангалеаццо Висконти в 1447 году позволило миланской знати на короткое время установить олигархическую Амброзианскую республику (по имени покровителя Милана Святого Амвросия), однако неэффективность управления, приведшая в условиях войны с Венецией к голодному бунту, стала результатом того, что уже в 1450 году приглашённый Миланом кондотьер (и зять покойного герцога Филиппо Мария Висконти) Франческо Сфорца принял от городской синьории титул герцога Милана.

Сфорца унаследовали как тиранический стиль правления, так и внешнеполитическую активность своих предшественников. Серией династических союзов потомки Франческо Сфорца породнились с Савойским домом и феррарскими Эсте, представители побочных ветвей миланских Сфорца правили в XV веке в небольших синьориях Тосканы и Марок - Пезаро и Санта-Фьора. Последовательными браками с королевской династией Неаполя Сфорца приобрели личные права на титул герцогов Бари. В то же время дорого стоивший казне мезальянс с Габсбургами не принёс ожидаемых долгосрочных выгод: выданная в 1495 году замуж за будущего императора Максимилиана Бьянка Мария Сфорца детей не имела.

Экономическое и культурное значение

Своим экономическим и политическим значением Ломбардия обязана географическому положению, позволявшему контролировать торговые пути между Италией и Центральной Европой, проходившие по альпийским перевалам. Расцвет городов, характерный для Италии в Средние века, её положение на перекрёстке основных торговых путей тогдашней Европы, относительная независимость от притязаний империи и папской власти способствовали раннему развитию здесь форм капитализма.

Общественно-экономические институты городов-государств были развиты сильнее, чем в феодальных доменах и городах, строивших сложные взаимоотношения со светской и церковной властью. Финансовой активностью североитальянских коммун объясняется появление уже в XIII веке в европейских языках термина «ломбард».

Помимо трансальпийского транзита, территория герцогства предоставляет собственные полезные ресурсы. Если Верхняя Ломбардия - край вересковых пустошей, чья роль в экономике региона никогда не была заметной, то Средняя Ломбардия являет собой плато, в котором располагались пространные пастбища и издавна культивировались злаковые и тутовник. Наконец, Нижняя Ломбардия - аллювиальная равнина, соединяющая поймы левых притоков По - Тичино, Адды, Ольо и Минчо, ставшая в конце Средних веков средоточием промышленности и колыбелью экономической мощи государства, здесь располагаются города Милан и Монца. Начиная примерно с XII века эта заболоченная низменность подвергалась преобразованию человеческими усилиями. В 1257 году была завершена прокладка 50-километрового судоходного канала Naviglio Grande, соединившего Милан с рекой Тичино. С XIV века Нижняя Ломбардия покрылась сетью ирригационных каналов. В следующем веке к Милану со стороны Адды был подведён ещё один канал - Мартезана, расширенный в 1573 году и ставший судоходным. В XVI веке в Нижней Ломбардии начато возделывание риса, совершившего своеобразную сельскохозяйственную революцию: затопляемые земли перестали быть проблемой Ломбардии. Это способствовало усилению имущественного неравенства - низкооплачиваемый сезонный труд батраков с одной стороны, концентрация значительных средств в руках крупных земельных собственников - новых капиталистов - с другой.

В период независимости герцогство имело развитую для своего времени мануфактурную промышленность, экспортировало сельскохозяйственную продукцию, лес, мрамор и шёлк. Милан (в одном ряду с Аугсбургом и Толедо) был признанным центром оружейного дела (ср. миланский доспех), а также производителем ювелирных украшений, шерсти и хлопчатобумажных тканей. Экономическое развитие Милана выдвинуло герцогство в ряд первенствующих государств Италии, обеспечив также взлёт его культурного значения. Уже в правление первого герцога здесь строится величайший образец «немецкого стиля» (готики) по эту сторону Альп - Миланский собор, появляется один из значительных памятников кватроченто - павийская Чертоза, расширяется и обновляется древний Павийский университет.

В правление Лодовико Сфорца миланский двор соперничал с папским и флорентийским, здесь поощрялись науки и искусства. В 1482 году в Милан был приглашён Леонардо да Винчи, получивший от герцога придворную должность. В это же время в Милане работал Донато Браманте. Впрочем, собственно ломбардская школа восприняла Возрождение скорее как заимствование: живопись, скульптура и архитектура в этой части Италии долго сохраняют готические влияния, тяготея к самодовлеющей декоративности, перегруженности и тяжеловесности, чуждой ренессансной гармонии современного им искусства Тосканы. Среди художников местной традиции выделяются Винченцо Фоппа, Гауденцио Феррари, Андреа Соларио, Брамантино.

С Миланом связано творчество архитектора и инженера Антонио Филарете, здесь им была разработана теория идеального города: равнины Падании давали больше простора геометрическим градостроительным фантазиям, чем отроги Аппенин Средней Италии. Слава североитальянских архитекторов и инженеров перешагнула границы романо-германской Европы - в 1470-1480-х годах болонец Аристотель Фьораванти занимался перестройкой кремлёвских соборов в Москве, строительные приёмы самого Кремля, в частности, знаменитый силуэт его стен, обнаруживают сильнейшее ломбардское влияние.

«Золотой век» герцогства закончился внезапно: страна была втянута в Итальянские войны, Лудовико Моро изгнан французами, Леонардо да Винчи и Браманте покинули Милан.

Утрата независимости

Status quo, установленный Лодийским миром, сохранялся до 1494 года, когда Франция предъявила претензии на неаполитанское наследство. Миланский герцог Лодовико Моро поддержал короля Карла VIII и вторжение французов на полуостров положило начало длительной череде войн, вовлекших основные европейские силы.

Первоначальные успехи Франции, угрожавшие суверенитету итальянских республик и сеньорий (Карл в течение 1495 года прошёл всю Италию до Неаполя, захватывая столицы и истребляя гарнизоны), заставили Милан пересмотреть свою позицию в этом конфликте и присоединиться к Венецианской лиге против Франции. Изгнанные с полуострова, французы вскоре вернулись: приемник Карла Людовик XII, стараясь закрепиться в Италии, в 1499-1500 годах захватил Милан. Для этого существовали династические предпосылки: будучи внуком Валентины Висконти, дочери Джангалеаццо Висконти, Людовик оказывался легитимным преемником первых герцогов, чей трон к тому времени занимали «безродные» Сфорца. В результате Милан оказался одним из центров противостояния Франции и Габсбургов: каждая новая война между этими силами в XVI-XVIII веках, возобновляя спор о правах на бургундское наследство, также неизбежно ставила вопрос о гегемонии в Ломбардии. Усиление Габсбургов при Карле V и экспансионистские планы нового французского короля Франциска I вылились в мощное противоборство, ознаменовавшее приход Нового времени в политике и военном деле Европы. Те же обстоятельства, что в своё время обеспечили становление и процветание Миланского герцогства, теперь сделали его яблоком раздора в споре больших европейских сил: самим миланцам приходилось лишь балансировать в этой игре, поддерживая то французского короля, то императора. Сокрушительное поражение французов при Павии в 1525 году, предавшее Франциска в руки испанцев, заставили того в 1526 году отказаться от своих претензий на Милан. Однако уже в том же году «король-рыцарь» вновь - в нарушение условий только что заключённого Мадридского договора - созданием антииспанской коалиции попытался оспорить гегемонию Карла V в Северной Италии. Но ни в эту, ни в последующие войны столетия попытки Франции закрепиться в регионе не увенчались успехом. В результате Итальянских войн герцогство, многократно разоряемое противоборствующими армиями, по смерти последнего Сфорца - Франческо II - в 1535 году вошло в состав испанских владений в Италии. Мирный договор, завершивший в 1559 году Итальянские войны, закрепил международное признание прав на Ломбардию испанской короны.

Под властью Габсбургов

С 1535 по 1706 годы Миланское герцогство управлялось испанскими губернаторами (причём герцогский титул, начиная с Филиппа II, удерживали за собой испанские монархи). В 1545 году из его состава в пользу Святого Престола, поддержавшего в минувшем конфликте Карла V, было выделено герцогство Пармское. Этот период связан с именами Св. Карла и Федерико Борромеев, архиепископов Миланских, содействовавших превращению Милана в один из центров Контрреформации, но также инициировавших рост его культурного значения: к этому времени относится возникновение Амброзианской библиотеки (1600-е годы), Амброзианской пинакотеки (1618 год) и Амброзианской художественной академии (1621 год). В период Тридцатилетней войны пограничной «горячей точкой» в новом споре Франции и Испании за Северную Италию стали буферные государства на границах Миланского герцогства - Монферрат и Мантуя. Французское влияние возрастало в соседнем Пьемонте.

В самом Милане в этот период испанское присутствие оставалось достаточно прочным. В качестве испанского анклава герцогство пережило один из наименее драматических периодов своей истории: в XVII веке насильственная смена власти и иностранные вторжения обошли Милан стороной. Из потрясений этого столетия следует упомянуть эпидемию чумы 1628-1631 годов. «Век Разума» принёс Северной Италии новые бури. Деградация Испании как политической силы всеевропейского значения привела к тому, что к концу XVII века Миланское герцогство оказалось в центре столкновения интересов Австрии, Сардинии (монархия, объединявшая под короной савойского дома Пьемонт, Савойю и остров Сардиния) и Франции. Последняя, являясь теперь союзником Испании (вскоре её трон занял родственник Людовика XIV Филипп), рассматривала испанские владения как плацдарм для усиления своего влияния. Но притязания Людовика на гегемонию в Европе заставили объединиться против него основные европейские силы. В результате политические последствия тяжело давшейся французам победы в длительной войне не принесли Франции ожидаемых плодов: усилиями её противников наследство испанских Габсбургов на континенте - в Италии и Нидерландах - перешло под управление австрийских Габсбургов. Раштаттский мир 1714 года подтвердил права Вены на бывшие испанские территории - включая Милан.

Война за польское наследство вновь поставила вопрос о притязаниях на Ломбардию противников Габсбургов. Поощряемый Францией, сардинский король Карл Эммануил III в 1734 году занял Милан и по Венскому договору 1738 года добился признания за собой прав на Новару и Тортону.

Последовавшая вскоре за тем Война за австрийское наследство стоила Милану Павии, также потерянной герцогством в пользу Пьемонта. К территориальным приобретениям Милана в «австрийский период» следует отнести кратковременное вхождение в его состав Мантуанского герцогства (1786-1791 годы).

Губернаторы и вице-короли

Называя себя герцогами Милана, иностранные монархи нуждались в сильном и деятельном представительстве своей власти на спорной территории. Вследствие важности, придаваемой метрополиями удержанию контроля над Ломбардией, среди миланских наместников можно встретить имена знаменитых полководцев: так, в короткий французский период герцогством от имени Людовика XII, а затем Франциска I управляли, в частности, Гастон де Фуа и коннетабль Карл Бурбон, впоследствии приведший императорскую армию под стены Рима, в эпоху испанского доминирования в череде миланских губернаторов заметны герцог Альба и Амбросио Спинола, а первым имперским генерал-губернатором Милана был генералиссимус Евгений Савойский.

Встречающееся иногда в литературе титулование монарших представителей в герцогстве вице-королями Милана корректно лишь в случае Карла Бурбона, действительно носившего этот титул (фр. vice-roi du Milanais) в 1516-1521 годах, испанские же наместники именовались губернаторами (исп. gobernador), поскольку в числе испанских вице-королевств Миланское герцогство никогда не фигурировало. Имперских представителей принято называть генерал-губернаторами (нем. Generalgouverneur). Впрочем, Франция дала Милану ещё одного вице-короля: в наполеоновский период город служил резиденцией правителя новообразованного Итальянского королевства Евгения Богарне. Впоследствии аналогичный титул носили также наместники австрийского императора, бывшего сюзереном Ломбардии и Венеции. Однако следует иметь в виду, что в первом случае титул звучит как «вице-король Италии» (итал. vicere d"Italia, фр. vice-roi d"Italie), а во втором - «вице-король Ломбардо-Венецианского королевства» (итал. vicere del Lombardo-Veneto, нем. Vizekonig der Lombardei und Venedigs).

Конец герцогства

Миланское герцогство просуществовало до 1796 года (официально - до 1797 года), когда в ходе Революционных войн на его территории была создана Транспаданская, а вскоре за тем Цизальпинская республика со столицей в Милане. Успех Итальянского похода Суворова (в 1799 году русские войска вступили в Милан) способствовал изгнанию французов из Северной Италии, однако уже в следующем году Франция восстановила своё присутствие в этом регионе: победа французов при Маренго и Люневильский мир закрепили независимость республики от австрийских притязаний. В 1802 году Цизальпинская республика была реорганизована в Итальянскую республику, чьим президентом стал Наполеон Бонапарт. После провозглашения Наполеона Императором французов (1804 год) она, как и другие государства-сателлиты Франции, была преобразована в монархию - Итальянское королевство, причём королевский титул (итал. re d"Italia) принял в 1805 году сам Наполеон (фактически административные функции с титулом вице-короля были возложены на Евгения Богарне). Поражения Франции в 1813-1814 годах и падение Империи вернули Северную Италию в сферу влияния Австрии. На Венском конгрессе 1814-1815 годов было решено не восстанавливать Миланское герцогство. Его территория вошла в состав вассального Австрии Ломбардо-Венецианского королевства.

В ходе объединения Италии (Рисорджименто) в 1859 году Ломбардия стала частью объединённого Итальянского королевства, предтечи позднейшей Итальянской республики.

Wikipedia

Графы и синьоры Милана

Династия Висконти
	1277-1287
	1322-1327
	1329-1339
	1339-1349

Висконти (Visconti, от vescomes – виконты), итальянский аристократический дом. Первый исторически известный деятель из этого дома был Элипрандо, назначенный в 1037 году миланским вице-графом (vice-comes или visconte); сын его, рыцарь Оттоне, принял отцовский титул как прозвище и назвался Висконти. При поддержке папы Урбана IV Оттон Висконти II (1207-1295), будучи архиепископом Милана, вступил в противоборство с фамилией Делла Торре, в то время правившей Миланом. В 1277 в битве при Дезио войска Делла Торре потерпели поражение, и Оттон стал править единолично, ссылаясь на старинные права миланских архиепископов на светскую власть. В 1287 он передал власть внучатому племяннику Маттео (1250-1332), получившему прозвище Великий (Il Grande) и удостоенного в 1311 году сана императорского викария и миланского графа.

Маттео собрал собственную сильную наемную армию, к 1315 ставшую сильнейшей в Северной Италии. Власть Милана распространилась на Павию, Пьяченцу, Бергамо, Новару и другие города севера. Во время правления потомков Маттео Висконти власти Милана подчинились Болонья и Генуя, были возвращены территории, утраченные во время конфликта с папой Иоанном XXII. Из правителей семейства Висконти в 14 веке наиболее известен Галеаццо II (около 1321-1378). Резиденция Висконти находилась в то время в Павии, Галеаццо II основал здесь университет и прославился как покровитель художников и поэтов, в том числе Петрарки. Внутри своих владений представители рода Висконти проводили независимую политику, но их внешняя политика была единой. Они выступали против папства и вели борьбу с Флоренцией.

Правнук Маттео Висконти, Джангалеаццо (1347-1402), принял титул герцога Милана и графа Павии в 1395 году, к этому времени владения Висконти распространялись почти на всю северную Италию. Сын его, Филипп Мариа (1391-1447), имел только дочерей, и власть перешла к его зятю Франческо Сфорца. После смерти Филиппа Марии Сфорца унаследовал герцогство, одержав победу над королем Альфонсо V Арагонским. Боковые линии дома Висконти существуют до настоящего времени; к одной из них принадлежит семья известных археологов.

Герб семьи Висконти носит собственное имя Бисцион (Il Biscione). Этот древний герб представляет собой лазурного змея на серебряном фоне, держащего в пасти человека. Этот символ появился в гербе Висконти в 12 столетии во время крестового похода, когда согласно легенде, Оттоне Висконти победил в поединке сарацинского принца и забрал его щит с изображением змеи, глотающей младенца Христа. Рыцарь Оттоне Висконти вернулся в Милан покрытый ратной славой освободителя Священной земли, после чего решил избрать этот символ своим гербом.

Висконти Джованни-Баттиста-Антонио (1722-1784) – знаменитый итальянский археолог, друг историка искусства Иоганна Иоахима Винкельмана (1717-1768), высоко ценившего его познания и вкус. Висконти сменил этого немецкого ученого в 1768 году в должности главного интенданта римских древностей и принимал существенное участие в устройстве Пио-Клементинского музея.

Когда в 1395 году Джангаллеаццо Висконти стал герцогом, он добавил к Бисциону черных орлов (в знак того, что Миланское герцогство являлось частью Священной Римской империи). Герб Милана и дома Висконти, таким образом, стал представлять четырехчастный гербовый щит, два серебряных поля которого занимали змеи и два золотых – орлы.

Висконти Эннио-Квирино (1751-1818) – сын Джованни-Баттиста-Антонио Висконти, с детских лет выказал блестящие способности к словесности и древним языкам и тринадцати лет от роду перевел на итальянский язык стихами "Гекубу" Эврипида; в 1771 году получил место библиотекаря Ватикана, выказал редкую проницательность в исследовании классических древностей. В 1784 году Висконти был назначен консерватором Капитолийского музея, в 1798 занял пост министра внутренних дел Римской республики, бежал во Францию, когда неаполитанцы напали на Рим, был милостиво принят первым консулом Бонапартом в 1799 году и вскоре затем назначен в начальники Музея древностей и картин, устроенного в Лувре. Впоследствии Висконти занимал кафедру археологии в Парижском университете и состоял членом французского института. Главные его сочинения: "Пио-Клементинский музей" (Рим, 1782-1807, 7 томов – труд, предпринятый его отцом, но исполненный всецело им одним, за исключением нескольких частей первого тома, и составивший своим появлением эпоху в художественной археологии), "Музей Кьярамонти" (Рим, 1808, том, служащий дополнением к предыдущему сочинению, "Триопейские, ныне боргезские, греческие надписи" (Рим, 1794); "Габианские памятники виллы Пинчьяна" (Рим, 1797); "Греческая иконография" (Париж, 1808, 3 тома с атласом) и "Римская иконография" (Париж, 1817). Два последних сочинения Висконти были составлены по поручению Наполеона I и великолепно изданы на счет французского правительства. Эннио-Квирино Висконти написал сверх того немало замечательных рассуждений и исследований по различным вопросам классической археологии.

Висконти Луи (1791-1854) – внук Джованни-Баттиста-Антонио Висконти, архитектор, ученик Шарля Персье и Пьера Франсуа Фонтена в Париже, украсивший этот город многими сооружениями, каковы, между прочим, фонтаны Гельона, Мольера и Лувуа, церковь святого Сульпиция и один из корпусов Лувра (между Луврским двором и несуществующим теперь дворцом Тюльери). Но главное произведение Луи Висконти – гробница Наполеона I в церкви Дома инвалидов.